=====> Рождественский бал

Спасибо. Едва ли не шаги считала до выхода из зала. Если бы была возможность - то выбежала бы опрометью оттуда, ибо это было нечто сродни панике, если бы он за руку не держал.
Как только за дверь вышли, как только с глаз людей окружающих скрылись, сразу же знакомая, защитная темнота укрыла обоих и перенесла... куда только?
Мы ведь в том же замке, правда? Немного подозрительно воззрилась на вампира, ибо кто его знает - он ведь и не на такое способен.
Подземелье, полумрак, тусклый свет, который шел непонятно откуда... все до самой маленькой мелочи такое знакомое, что успокаивало. И ковер на полу пушистый, неопределенного темного цвета. Повинуясь желанию мимолетному туфли скинула, сумку куда-то бросила не глядя.
На мгновение стало немного неловко, как будто не знала что делать дальше, что сказать. А ведь и вправду не знала. Она получила то, что хотела - тишину, приятную компанию, полную изолированность от глупых людей, хоть на время, но все же ...
Развернулась, окинула взглядом своего вампира, улыбка легкая тронула губы.
От такого освещения ты весь расплываешься. Ближе подойди, что-ли...чтобы я видела тебя, а не расплывчатое пятно. Щурилась, ругая себя за то, что линзы таки не одела, и теперь видит плохо.
Сегодня Рождественский вечер... принято подарками обмениваться... - начала как-то смущенно, спонтанно. - Я тебе ничего не приготовила но... может ты что-то хотел получить от меня?

Сейчас, в эти секунды  чувствовала себя растерянной, заблудившейся, глупой... Не чувствовала себя той самой леди Хеллсинг, не было ощущения, что он ее слуга, а она хозяйка. Сейчас она была просто девушкой, конечно со своими закидонами, но у кого их не бывает, и вела себя вполне соответственно.
Сейчас можно, тут, где никто не видит, ни перед кем не нужно держать лицо. А перед ним  - все равно бессмысленно, все видит, все знает. Ну почти. Все же есть маленький кусочек души, тщательно спрятанный в самом темном, укромном уголке. Даже от нее самой.
Полумрак, мягкий ковер под ногами, он сидит на своем троне - картина до боли привычная, но сейчас что-то изменилось. Что-то неуловимое, в ней самой. На мгновение паника захлестнула, от того самого, непонятного разумом, но мгновенно понятого чувствами. Страшно. Самой себя боится. Смотрит на него  немного упрямо, как будто он пытается запретить ей сделать очередную глупость. Губы сжала, одновременно сжались и кулачки, ногти чуть впились в ладонь, и эта немного саднящая, немного-боль только подстегивала к тому, что сейчас сделать собиралась, но запрещала об этом даже думать.
Несколько шагов, стремительных, неслышных, уверенных, к нему. Еще секунда промедления и сбежит и отсюда, только ведь некуда больше.
-Хочу. - коротко, все так же упрямо - раз задумала что, никто не отговорит.
Совсем близко стоит, край платья чуть цепляется за полированное дерево его трона, коленом о него оперлась, наклонилась плавно, одним движением, почти неуловимо. Одна ладонь легла ему на плечо, вторая на подлокотник. Смотрит ему в глаза. не отводя взгляда. Все так же упрямо, однако там, далеко, в глубине голубых очей можно рассмотреть плескавшуюся почти панику. Все это происходило в несколько секунд, два удара сердца. Коснулась его холодных губ в таком невинном поцелуе. Сердце пропустило удар, зажмурилась, ожидая что сейчас, вот именно сейчас случится нечто ужасное.

Интуитивно отметила движение его руки, сжалась внутренне, словно ожидая, что оттолкнет вот-вот, скажет что-то жутко спокойное и невероятно оскорбительное. Ожидала... но нет, ладонь его на затылке удобно устроилась, на крохотное мгновение притягивая еще ближе, не давая увернуться, отстранится. Ха, если бы он этого хотела... Ответный поцелуй этих прохладных губ заставил сердце биться едва ли не в два раза быстрее, а разум плавиться от странных ощущений, смешанных эмоций.
Вопрос Что я делаю? явился неотвратимо, но только не испугал ее. Просто замерла на секунду, в то самое мгновение, когда отпустил ее, давая выбор, или сделал вид, что дал выбор. Просто замерла, слышала как громко бьется сердце, слышала свое дыхание прерывистое, ощущала, как грудь словно обвил тонкий металлический обруч, что не давал вздохнуть, не давал выпустить на волю все эмоции. Моргнула, враз глаза открывая, на вампира посмотрела, теперь уже ни упрямости, ни страха во взгляде, только мольба неясная и желание неопределенное.
Через секунду, словно упала на него, как-то непонятно устраиваясь у него на коленях, порывисто за шею обнимая.
Нет...это не каприз. Ты не думай... я... Сил на слова не было, все силы, казалось ушли несколько секунд назад. хотя что бы она могла сказать? Как могла облечь в слова то, чему сама названия дать не может?

Было что-то невыносимое  в этой тишине. Нет, она не тяготила, с ним - никогда. Но именно сейчас эта тишина и полное бездействие, простое наслаждение уютом в его руках - не совсем то, что нужно ей.
Сидеть просто прижавшись к нему это не то. Что-то жгло изнутри, подталкивая,  искушая, не давая спокойно сидеть.
Отстранилась чуть, ровно для того, чтобы видеть его лицо, коснуться его... Да, именно коснуться. Рука немного несмело потянулась, коснулась кончиками пальцев его щеки - гладкой и прохладной, как и все тело. Пальчики скользили медленно, изучающе, робко, готовые ускользнуть из-за малейшего резкого звука. Как же ей непривычна  такая робость, и должна быть невыносима, но не сейчас.
-Ты обещал мне танец... - шепчет, тянется к нему, обжигая дыханием скулу, касаясь губами уголка его рта. Она чувствует, что сейчас полностью зависит от него, что все это непонятное, безымянное, но такое кристально-хрупкое полностью зависит от него, от его слов, от того, что сделает. И она подчиниться в любом случае.

Такое неуловимое его движение, и ей кажется, что она словно парит над землей. А может так и есть? Но земли под ногами босыми  не чувствует. Доверившись полностью вампиру, она успокаивается, позволяет себе успокоиться. Одна ладошка в его руке, вторая удобно устроилась на плече. Музыка...музыка какая-то потусторонняя, прекрасная и вместе с тем пугающая. Казалось, что никто из людей в этом мире не сможет ее воспроизвести.
Это было просто ... идеально. Идеально для нее, ибо мало кто из ровесниц ее согласился бы провести рождественский вечер наедине в вампиром в его комнатах. И сам танец. Совершенно невероятный, не похожий ни на какие заученные композиции из отточенных движений, что обычно бывают на светских раутах. Сейчас же, это было намного больше, намного глубже, намного ближе, чем могло казаться. Прижатая к нему, чувствовала каждое его движение, ладонь на спине, такое нежное прикосновение. Ее бросало то в жар, то в холод, легкий румянец прочно поселился на щеках, а по коже будто мурашки бегали, от осознания того, как мало на ней сейчас надето - почти ничего, и от осознания того, что собирается сделать и что сделает.

Прогнулась чуть в пояснице, это был как инстинкт, как рефлекс условный на такие прикосновения и в одночасье захотелось мурлыкнуть откровенно по-кошачьи, но естественно сдержалась, ибо это казалось чем-то несерьезным, глупым.
Смотрит на него неотрывно, давно перестала слышать музыку, только его движениям подчиняется не задумываясь. Почти ненавидит его сейчас за то, что делает с ней, что заставляет делать одним только своим существованием, одним только присутствием в ее жизни.
Ты дьявол, Алукард, истиный дьявол.... - с такой нежностью в голосе, в каждом слове, что сама удивляется.
Руку из его руки забрала, только для того, чтобы через секунду ладошкой раскрытой  коснуться его груди, выбилась из ритма танца, заставляя остановиться и его. Теребит пальчиками пуговицы его рубашки ослепительно белой. почти машинально, только потому что хочется... а что хочется  - это потом поймет. Губу закусила нижнюю, сосредоточена полностью на своем занятии, справилась с парой пуговиц, замерла... прильнула к нему, "растекаясь" по его груди. Вот так, близко-близко. Только можно еще ближе... А зачем тогда такой разрез у платья? Это была даже не мысль, но ножка, не стесненная тканью вспорхнула, удобно обхватывая его бедро.

Щурится, губки поджимает, но не отстраняется, нет. Коготки острые, царапая совсем не игриво прошлись по коже груди его, обнажившейся. Такая маленькая, своеобразная "месть".
-Не ангел, нет... - коротко. жестко немного, по сравнению с тем, как говорила до этого. С чего вдруг эти глупости? Но мысли все оставшиеся не рискнули даже всплывать в сознании, ибо губы его так невыносимо нежно скользнули к шее, к едва ли не самому слабому месту на ее теле. Тихий звук, так похожий на почти неуловимый стон, сорвался с ее губ. И желание возникло, сейчас одно единственное, пульсирующее, ясное. Ей захотелось, чтобы укусил ее, чтобы укусил, сделал больно, ибо потом будет так же невозможно сладко. Но просить его об этом? Никогда... словами.
Его предупреждение, его ... приказ холодной дрожью отозвался вдоль позвоночника, как будто протрезвляя, давая какой-то крохотный шанс на... на что? На побег? На шаг назад?  Нет. Боялась ли его? Да, всегда боялась, а сейчас особенно, ибо сейчас как никогда была уязвимой, подчиняющейся ему, зависимой от него. От монстра, от беспощадного создания, от самого жестокого вампира из когда либо существовавших. Но так ли это важно сейчас?
Руками голову его обхватила, пальцами в волосах запутываясь, притянула к шее своей, почти умоляя бессловно.

Не вскрик - всего-лишь громкий вздох, воздух с шумом  вырвался сквозь сжатые зубы. Была сейчас такой мягкой, поддатливой в его руках и, сейчас, мысли неуместные - такой будет только для него, ни для кого больше в этом мире. Это как обещание, болезненно-сладкое, обещание и себе и ему. Назад откинулась под его напором, под его силой, почти с мазохистским удовольствием ощутила, ка копрокидывает ее на мягкий ковер, как ворс, все же чуть жестковатый для ее нежной кожи - царапает спину слегка. Ничего вокруг не видит, только его лицо, нависающее, преступно-красивое, немного жестокое и навсегда родное. Рука его, обманчиво нежно ласкает, касается лица, шеи, подбородка...чуть сильнее и дышит с трудом, но вырваться не пытается. Сама этого хочет.
Не смотри так... слабо, с долей жалобности. Хочу. В это короткое слово вмещались все ее желания, что распирали ее, что на части разрывали, пытаясь найти выход. Хотела его, его близости, его жестокости, его нежности, жаждала стать женщиной в его объятиях. Ибо так единственно верно.
Рукой потянулась к нему, к его лицу, касаясь, пытаясь почувствовать.

От его усмешки, пугающей немного, но такой ... обещающей, дрожь возбуждения пробежала по телу. Еще немного бы, и начала бы умолять о том, чтобы коснулся ее, но поцелуй, упредивший эту мольбу был настолько покоряющим, властным и доставлял столько удовольствия, что не выдержала и застонала тихонько в его губы приоткрытые, обхватывая руками почти на автомате его шею, выгибаясь, старалась прижаться к нему всем телом. На поцелуй ответила жарко, чуть отчаянно, кончиком языка коснулась поочередно клыков его острых. Фантазия о том, как могли бы они проколоть кожу на шее, становилась все ярче.
Сейчас все забылось: о семье, о долге, о положении... непростительно для нее, конечно, но даже у самых сильных есть моменты, когда хочется почувствовать себя ничтожно слабым, ведомым... И она сейчас подчинялась, подчиняя исподволь. Мечтала о том, чтобы вампир потерял самообладание, если это конечно вообще возможно.
-Не будь таким жестоким... - прохныкала тихонько, отрываясь от губ его, в тщетной попытке прильнуть к нему, почувствовать его всего. Ладошки ее не могли оставаться безучастными,  скользили по спине, докуда дотянуться могли, чуть царапая.
Сними рубашку. Это прозвучало почти как приказ, но только почти, ибо отчаянно хотелось  снять с него эту раздражающую вещь.

Замерла как звереныш маленький, дрожа всем телом, ожидая этой сладкой расправы. Поцелуи на руках такие  чувственные, и кажется, что так никто никого никогда не целовал. Легкое нажатие острых клыков на кошу заставило сердце екнуть в сладком предвкушении, и тут же пуститься вскачь от острого разочарования. Но на пару мгновений всего, ибо дальше... дальше это движение его властное, подчиняющее, безоговорочно подчиняющее, вызвало сладкую дрожь вдоль позвоночника. Ножки ее совершенно развратно и бесстыдно скользнули на его талию, обхватывая, не оставляя никаких уже сомнений. Так же в глаза ему смотрит, неотрывно.
Дыхание тяжелое. Платье хоть и всего ничего, а появляется неистовое желание избавиться от него совсем, особенно сейчас, когда его пальцы так нежно, испытующе  ласкают грудь. Губу закусила, зажмуриваясь, выгибаясь в надежде прижаться плотнее столь чувствительным местом к его руке.
Ладошки ее сжались, сминая ткань его рубашки так, что едва ли не был слышен треск рвущейся ткани. Этот жар, это желание захватывало с головой, целиком и полностью.