На небо нас вновь не пустили -
                                 мы отчаянно пахли землей,
На земле нас ломали, как ветви -
                    потому, что мы знали, вкус неба...
Но поколенье идущих по колено в грязи
                                 ищет золото не под ногами,
А срывает его, не спросив разрешенья
                                                                     цензуры,
С того неизвестного звука, что считается
                                                                     высотой.

Ветер потоком треплет короткую ночнушку, голубенькую в цветочках ненавязчивых, заставляя ее облеплять тело подобно второй коже. Приятно, черт возьми. Холодные поначалу, воздушные струи теперь уже не грозились ежесекундно столкнуть вниз, ласкали словно, укачивая. Стояла, глаза закрыв, лицо подставляя, чувствовала как треплет волосы. Сейчас бы раскинуть руки и полететь. Только естественно  летать сейчас не собиралась. Может потом, может потом его попросит, когда разберется в конце концов в себе, в том, чего же она хочет от него после всего. Да чего угодно, но только не этого обычного холодно-равнодушного "Юная Госпожа". Услужливо подсказал внутренний голос.  Ненавижу тебя, ненавижу тебя, ненавижу тебя.  Прокричать хотелось. Сейчас мысли свои максимально возможно скрывала, что-бы не появился тут, не утащил в комнату со словами "Простудитесь".
Но мыслям дальнейшим нечто помешало. Нечто посторонне, неопределенное пока. Что-то тенью метнулось почти неслышно к ней. Среагировать не успела вовремя, как уже это нечто стаскивало ее с парапета, к слову не совсем ласково. Инн чуть не взвыла, когда голой ногой "проехалась" по шершавому камню. Горячая, саднящая боль не заставила себя ждать.
-Придурок, отпусти! - прошипела сквозь зубы. пытаясь вывернуться хоть как-то из железной хватки. Он что-то сказал ей, но не услышала поначалу. То, что это человек, и, кажется, мужского полу, определила почти тут же.
-У тебя мозг есть? - раздраженно, дернулась испытующе. - Или совсем больной? Кто тут прыгать собирался? Хотя твоя адекватная реакция на происходящее наверняка давно покончила жизнь самоубийством. - еще раз рванулась, на этот раз удачно весьма выскальзывая из его рук. Обернулась. рассмотреть лицо парня не представлялось возможным из-за ночной темноты, но могла с уверенностью сказать, что его не знает.
-Что ты вообще забыл тут в это время? - немного возмущенно, наклонилась, потерла ногу ушибленную. По тактильным ощущениям кожу содрала до крови на довольно большом участке ноги. Злость с головой захватывала: он выбил ее из колеи, из размышлений, прогнал то спокойствие, которого так долго искала, и которое почти нашла.
-А если бы и прыгнуть собралась? Тебе то какое дело? Моя жизнь, что хочу с ней, то и делаю.

Иголки
Входили в лохматую ткань облаков
Языками дрессированных птиц-пересмешниц,
Но сталь была ощутима -
                                      и
Воздух боялся уколов, грозил нам удушьем
            (параноидальное сальто
                                   несостоявшегося самоубийцы,
            пирамидальные тополя стерегут
                                                      методичных цикад,
            ад челночного рейса желаний похож
                                            на разворованный ГУМ).
Шар из огня мчал на нас, пожирая,
                                           как хлеб, самолеты,
Мы звали июльское утро в свидетели
                                                                        смерти
                                                черты горизонта

Это все стало напоминать какую-то пьесу абсурда, историю свихнувшегося поэта или истерическую игру кукловода-психопата. Слова, жесты, мысли, движения - все было нестерпимо банально.
-Герой, спасающий заблудшую девушку от самоубийства. На этом месте должны полететь лепестки сакуры, я должна признаться тебе в вечной любви и обязаны пойти титры "Долго и счастливо" - Тегра сама не заметила, как сказала это вслух, с обычной язвительностью и холодностью. - Но пардон, я героиня не твоего романа, так что  прости за обломанные надежды. - губки поджала, руки на груди скрестила в защитном жесте. Ей не нравилась вся эта ситуация, категорически. Ночью, искала самое безлюдное место во всем замке, и нате-вам, нашла, блин.
-Стоять, принц безлошадный.  - привычным, командным тоном, не терпящим возражений. Не стоит тут ее осуждать, ибо в жизни ее были большей частью слуги и подчиненные, тут уж нельзя по другому. Хотя может это и не так уж плохо, ибо практически всегда, так или иначе научилась добиваться от людей именно того, чего самой хотелось. Вот и сейчас. Раз испортил настроение, нарушил уединение, так пусть хоть сполна заплатит за все. - Я думаю  тут не мне нужна помощь психоаналитика, а тебе. Я тебе уже сказала, что прыгать не собиралась - не дождетесь, а вот у тебя, как я понимаю, голова забита мыслями о суициде. -  чуть спокойнее теперь. В принципе, Инн не блефовала, просто если подумать, то ни Пол, ни Николь не стали бы с истерическими воплями стаскивать ее с парапета, вздумай она прогуляться, максимум бы ограничились просьбой быть осторожней, да и то не факт.
Нашла себе новую забаву? Нашла человека, на котором можно выместить весь негатив? Вполне возможно, только он еще об этом не знал.
-И вообще я на тебя в суд подам за увечья! У меня нога неделю заживать будет из-за тебя. - нарочито обиженно, типа "жалейте меня все, а то потом придется жалеть вас. Посмертно". Или же вот сейчас взять и отомстить этому вампирюке проклятущему, что из мыслей не уходил, из сердца не выползал, напоминал о себе всегда и везде. Молчаливой, недвижимой, невидимой тенью. Да, действительно было два варианта развития сюжета.

Свершило поворот свой колесо.
           В грязи завязло. В грязь ушло.
           И на повозке обветшалой,
           на то, что мчалась вдаль сначала,
           Осталась пара чудаков,
           Читай смелее - ...дураков...

Уже пожалела, что остановила его. Ибо человека, настолько угробившего свое чувство юмора - не встречала давно уже, да читай вообще не встречала.  Поймать слово, понять его по другому, добавить про себя другую интонацию, другой смысл и выдать в ответ совершенно неудобоваримую тираду о смысле жизни. И угораздило же на такого нарваться.
-Стоп, стоп, стоп. - ладони подняла, словно пытаясь его успокоить, ну или хотя бы заставить замолчать. - Ты итак сказал слишком много и слишком не по теме. Видишь ли, я тоже не говорила о том что ты моя, я твоя и прочие шуры-муры,это была здоровая ирония с не менее здоровым скептицизмом, и если у тебя  не все в порядке с адекватным восприятием действительности  - то это не ко мне, да и психолог тебе не поможет.
Пожалейте мой мозг. Взмолилась неизвестно кому.
-Свою принцессу не уберег? - усмешка кривая, чуть снисходительная. Странствующий романтик с разбитым сердцем, будет вечно корить себя за не сделанное и даже не попытается трезво взглянуть на ситуацию. Встречала людей таких, и их хоть головой об стену бей - вес равно не поймут.
-Я, конечно, сочувствую тебе и все такое, но ты никогда не думал о том, что винить себя в чем-то, чего ты уже не сможешь изменить - дело, конечно безумно увлекательное, но невьебенно бесполезное и идиотское? Ведь разгуливая с пафосными речами, спасая чужих принцесс, не нуждающихся в спасении, глобально ты ничего не изменишь, разве что туфлей по лбу получишь.
Пожала плечами, отходя на шаг назад, усаживаясь на пресловутый парапет, оценивающе как-то глядя на парня. Видно плохо, так что черты лица только угадывались. А если бы я умерла, он бы страдал? Или же на радостях смотался куда подальше, со свободой приобретенной?
А вот эти мысли нужно искоренять и быстро, ибо ни к чему хорошему они не приведут. Только разозлилась на себя, от чего голос из вкрадчивого, тихого, снова стал жесткий и холодный, раздраженный.
-Что с ногой? - передразнила. - Из-за тебя оцарапана вся, как я теперь туфли и миниюбку одену?

Мы смертельно глупели у всех на виду...
Загрузив организм кислородом,
Тот, кто всплыл перед нами,
шел снова ко дну,
Ошалев от избытка свободы.

Воззрилась на парня, ка на клинически неадекватного человека.
-Ну да, не навязывал. Сам навязался, нарушил в пиздецы мое хрупкое душевное равновесие, а теперь весь такой чистый невинный " я тут не при чем, оно само!". - прошипела так слегка, у змеи бы лучше не получилось. - Ты ведь не знаешь ничего, а вдруг этими своими действиями ты способствовал назревающему стихийному бедствию, от которого замок нафиг разрушится, и погребет под обломками всех? Мало ли что я могу в истерике и психуя.
А вот это была доля правды, в истерике, злости и бешенстве - страшная была как ураган, правда доставалось в основном Алукарду, ибо в таких случаях он был вечным  "щитом" меж Интегрой и окружающим миром.
Сама себе иногда удивлялась. Изменению своих полу-настроений, с коими вместе изменялся тембр голоса, слова - от матов откровенных, до речи изысканной. Вот и сейчас от крайности в крайность. А во всем недоразумение это виновато.
-Ну ты прикинь, - задушевно начала. - был бы у меня тот самый герой, о которых слезливые девичьи книжки пишут, я бы врядли тут сидела думала о смысле жизни и о самых изощренных пытках, которым только можно подвергнуть все человечество в целом и в частности. Хотя... - ножкой махнула, ибо забыла уже давно и про боль и про царапину, а ныла больше для виду.- если этот самый прЫнц сейчас заявится сюда да и подумает что-то не то, то лететь тебе далеко-далеко и с прокушенной шеей. Это в лучшем случае.
Представила картину, рассмеялась вдруг немного истерично, надрывно. Так от радости не смеются.
-Не волнуйся, ноги у меня красивые, и не только ноги.  - отмахнулась как-то, словно это выбивалось из общего фона разговора, из темы. - Эй, сам же сказал, что не герой.  Шизофрения и раздвоение личности?

Человек, у которого напрочь
выбито сердце,
Вместо сердца - дыра,
Сквозь дыру любопытные птицы летят,
Но им не согреться -
такая беда, не игра -
Ни зерна, ни тепла, ни фантазий,
Ни кусочка рапсодий,
Сочных, полных мадьярской черешни
и трансильванского кода...

-Вау, какие разговоры пошли "нам, бабам". В какой книжке прочитал, герой. - вот уж что бесило, так это эти фразы шаблонные, бородатые, которых в любой низкопробной книжонке навалом.
И хватит орать. - тихо, чуть шипя, отвечая на монолог его гневливый, такой "правильный", что скулы сводило. - Я не осуждаю тебя и не обвиняю, а то что у тебя с чувством юмора напряг, я тебе уже раз сто сказала. Я не говорю, что поступаю сверхверно и сверхблагоразумно, скрываясь тут ото всех, и в первую очередь от того, чьи объятия ты мне пророчишь. Но сейчас ты тут, я тут, мне скучно, имею право прицепиться к тебе, издеваться, язвить, стебаться, чего дума моя пожелает. И предупреждая вопросы: это право дала себе я сама. - немного по-птичьи, оценивая его реакцию на такие слова. Словно он подопытным кроликом был. Нет, не сказать. что слова его не задели совсем и не оставили никакого следа, определенно что-то такое было, но не рассказывать, не показывать же это ему прямо тут в самом деле? А то загордится еще. А сама, сама чувствовала, как трясет ее крупная дрожь, не от холода, совсем не от холода. Сейчас заплачу. Мысль предупреждающая, редкая очень, как и само явление ее слез. Слишком много всего сейчас теснилось в маленьком сердечке, не помещалось, распирало, хотело вырваться наружу. Порой казалось, что человек не может столько чувствовать, столько всего. что это невозможно.
Крупная капля  скользнула из уголка глаза, прочерчивая блестящую дорожку вниз, к уголку губ и далее, теряясь на подбородке. Ну надо же. Отвернулась чуть, успокоиться пытаясь. Это не были полноценные слезы, это был просто выплеск эмоций.
-Мне не холодно. Это совсем не холод. - проговорила сквозь сжатые губы. - И ничего не случилось. Сам только что сказал, что во всем я виновата, что понапридумывала себе проблем, от чего и не трахаюсь сейчас долго и счастливо " в теплых объятиях". - неожиданно зло, словно хищник маленький зубки скалит.

Отредактировано Интегра Уингейтс (2010-05-17 23:27:48)

Я живу в твоем сне, словно в собственном доме,
Ключ от этого дома
зарыт под сосной,
Что воткнул ураган в дюнах, нам незнакомых,
После ссоры с янтарной
консьержкой ночной...

Это было...неожиданно. Весьма неожиданно. Оказаться вдруг снова в этих железных объятиях, но на этот раз не таких...категоричных как в прошлый раз. Даже завозмущаться "забыла", просто стояла тихонько, почти не шевелясь, успокаиваясь. Все таки проще, когда лица не видно твоего. Так проще прийти в себя, взять себя в руки. Дышала тихо, как-то придушенно. Приводя мысли в порядок.
-Ничего не будет хорошо, я не верю в это еще с детского сада. Потому что просто не будет. - буркнула тихонько, не спеша вырываться из рук его. Это было странно. Теплые объятия, объятия человека. После всех событий происходящих это было необычно, но не неприятно.
-Я босиком если ты не заметил. - фыркнула тихонько, хихикая нервно, так же приглушенно. Было и смешно и как-то грустно от этой всей бредятины происходящей. Будто в бушующем океане бросало ее из стороны в сторону, от эмоций к эмоциям, от настроений к настроениям, от мыслей к мыслям. Если еще минуту назад хотела наброситься на этого парня с кулаками, то сейчас, сейчас ее желание было неопределенным. С одной стороны оттолкнуть изо всех сил, и бежать, бежать босиком в подземелья, в тот самый дальний угол, и стучаться исступленно в дверь, чтобы потом только почувствовать себя в  руках надежных, и заснуть спокойно и вправду забывая обо всем на свете, и об этой встрече тоже. Но с другой...с другой жгла обида, желание хоть как-то отомстить. За что? Сам знает за что. Но был еще интерес. Жгучий, тонкой струйкой заползающий в сердце, подогреваемый страхом и осознанием, что у кого-то будут неприятности. Но точно не у нее. Вот она смесь взрывоопасная, раздирающая.
-Я даже не знаю как тебя зовут. - спокойно совсем.

Не надо истерик? Прости меня, впредь не буду.
Но как же мне сложно порой превратиться в камень.
Чужие, меня окружают чужие люди,
Но я не с вами, вы слышите, я не с вами.

Было в этом что-то невероятное и что-то ... неправильное. В этой странной душевной близости, в этих полутонах, полунамеках. Нужно бежать, бежать, пока глупостей не  наделала, о которых жалеть потом будешь всю жизнь. Но ноги словно приросли к полу, не давая и шагу ступить. Хотя, ступишь тут, в этих-то железных объятиях. Вздохнула тихонько, не шевелясь, раздумывая над тем, что дальше делать. А он голову наклонил, мягко коснулся ее волос..поцеловал?
-Ну если тебя привлекают голые и замерзшие до синевы девушки, то можешь попытаться меня раздеть, хотя не факт, что  у тебя получиться. - произнесла со смешком немножко угрожающим. Ибо нефиг тут такие предъявы кидать.
-Отвести меня хочешь? Куда? - лукаво стрельнула глазками. - В нашу женскую общагу?  ты ведь знаешь, что на нашем факультете девчонок больше чем на других, и спальня теперь на казарму похожа. - теперь в голосе скользило некое отвращение. - Не люблю большие скопления народу....особенно утром переодеваться... Я не стеснительная, но не эксгибиционистка ни разу. - ну вот, и чего я несу? Снова смешок немного нервный, на этот раз от того, как  его дыхание обожгло щеку, шею... Дернулась чуть непроизвольно, будто вырваться пытаясь. Это все будто намекало, указывало на нечто большее, что могло бы быть...
-Я тоже...не забуду... вот блин, так говорим, будто сейчас же собираемся расстаться навечно. - уперлась ладошка в его грудь, отталкиваясь ненавязчиво, но  упрямо, выскальзывая из его рук. На шаг назад.

Боль выжигает тебя изнутри
Забирая твой цвет волос,
Боль заставляет тебя идти,
Гонит вперед,
Боль в самый безоблачный штиль
Бьет о прибрежный утес,
Боль превращает зверей в людей
И наоборот...
(с) Кошка-Сашка - Сталь-боль

-Не романтичная. - губки скривились в который раз уже. Горько, обидно, тоскливо, обреченно. Да сколько же можно то? За последние минут двадцать, эмоциональное состояние скакало как бешеное от полного отчаяния до бесшабашной веселости, так и с ума сойти можно. окончательно. И вот сейчас снова "глухая несознанка". Больно и обидно.
-Да,я чертовски не романтичная... И даже не пытаюсь это скрывать.  А с чего мне такой быть?  Все время ждать, ждать, ждать, непонятно чего и непонятно зачем. Надеяться, обманывать себя, разочаровываться и снова ждать. И все за такой короткий период, что ты даже представить себе не можешь. - зло бросила, разом ощетинившись, выпустив все иголки, как звереныш маленький, но хищный. - Хватит с меня романтики.
Шаг назад, другой, спиной прислонилась к каменной шершавой прохладной стене башни.
-Да где- там серьезно? Серьезно это для меня. А может я просто все это придумала? Придумала, что что-то есть, что это что-то важное, а для него это  в сущности мимолетное развлечение, моя прихоть, мой каприз, мой приказ в конце концов, которого он обязан послушаться? Бездушное чудовище.  Да куда уж так романтичней? Только сопливые истерички могут настолько идеализировать  таких монстров. Выходит я из таких.
Понимала, что несет, мягко говоря чушь. ну для посторонних ушей, для тех, кто не знал ситуации, не знал что слово "монстр" тут применяется в прямом его смысле.
-А в общем это неважно. Я сама виновата. - рукой махнула. - В том, что довела себя до такого состояния. - отлепилась от стены, улыбаясь слабо. - Пойдем, здесь и правда холодновато. - но это было сказано машинально, ибо вообще-то принято считать, что на ветру зимой почти без одежды людям холодной. Ей нет, сейчас она вообще мало что чувствует, особенно телесные неудобства.
-Может я хочу навсегда стать другой, потерять память, потеряться... просто иногда это слишком тяжело. - прошептала почти неслышно, направляясь в двери, ведущей на лестничную площадку.

А “травка” – это для слабых.
У сильных – свои крылья.
И в боли мы ищем радость победы…
Летим выше?
Мы будем сильней! Слышишь?
Мы будем летать!
Плачешь?...

-Я рада, что могу сделать хоть что-то хорошее своим присутствием. - тихо так. Слова его о том, что после встречи с ней что-то изменилось окатили душу теплом. Значит не все потеряно, но только когда ее это волновало? Ведь не позволяла себе ни кому привязываться, и самое главное не позволяла никому привязываться к себе. Это главное правило, ибо их всех, так просто потерять и от этого было бы больно. Так зачем все усложнять?
Но постепенно, вообще с поступления в эту школу, она начинала понимать всю прелесть приятельских отношений и вообще нормальных, обыкновенных отношений. Иногда это повергало в ступор, иногда в мысли о том, что она становиться слишком чувствительной, что просто недопустимо.
Но вот его слова о нем... Как же все таки сложно рассказать всю ситуацию без некоторых подробностей.
-Знаешь... - она шла по лестнице на шаг впереди Адама, и потому говорила словно в пустоту. - Есть вещи, которые никогда не изменяться, говори о них или нет. То, что он взрослый, самодовольный, наглый и совершенно безжалостный мужик, которого могила не исправит - проверено опытным путем - это факт.
Сказано с такой иронией, с долей обреченности, ибо понимала это, принимала, но все равно получалась какая-то лажа.
-И то, что я  истеричная, требовательная, подчас эгоистичная, и он обязан мне во всем угождать - тоже факт. Наверняка его дико бесит то, что он практически не может меня ослушаться. - ну вот, и зачем я это говорю, это же выглядит полнейшей бредятиной.
-Думаешь я чушь несу? - развернулась резко, он в нее чуть не врезался от неожиданности.

Не спрашивай кто я, и где меня носит,
Спустившись с горы снова станем чужими,
Сейчас не хочу ворошить свою осень.
Ты видишь, в висках поселяется иней

-Сказать? Ничего. Ровным счетом ничего. - слабая, немного горькая улыбка. - Просто руководство школы узнало о том, кто моя тень. - будем называть его так? А ведь так и есть. Он всегда прячется в ее тени в прямом смысле этого слова. Ему ведь так проще. быть всегда рядом и таиться особо не нужно. - Я не знаю как узнали, это тайна нашей семьи испокон веков, но вот нашлись чудики и узнали. И прогнали меня, чтобы я тени своей не приказала убить ненароком того, что игрушку  у меня отберет. А ведь стоит всего-лишь сказать. Это уже потом, потом  я прогнала его, чтобы он не мешал мне жить. Это уже потом я дралась с каждым, кто не так посмотрит, это потом.
Что-то разговорилась, до слез разговорилась.  Щурится.  Голову запрокинула. Плакать в линзах неудобно, потом глаза болят. Но не может остановиться, просто не может, вот уж это она не контролирует. Слезы текут ну просто ручьями, бесполезно тут уже что-то делать, подушечками большого и среднего пальцев коснулась зрачков - движение уже автоматическое, натренированное, и глаза цвет поменяли резко, неестественная зелень сменилась такой же неестественной по виду голубизной, но уже настоящей. Тонкие пленочки линз, забытые, затерялись где-то на ступеньках. У нее есть другие, а эти, зачем они?
-Ты прости, я не истеричка, я просто... - а что просто? Просто выговорилась, впервые в жизни. - Случилось что-то ужасное на самом деле, я уже не говорю о том, то мне родители скажут, если узнают, но сейчас это так неважно... - ну вот как сказать? Как это объяснить? Так и говорить: я переспала с трупом 500-летней выдержки, да еще в придачу влюбилась в него? Жутко, смешно, но, сука, как же правдиво. Вздохнула как-то тяжело, просто теряясь в словах, в мыслях. Голову опустила, от стены так и не отлепляясь.