Что за день такой? Как много всего и еще больше бессмысленного. Руки должны быть заняты, что-бы не давать мыслям простора. Можно курить, можно чертовски много курить, все равно ничего не будет, все равно. Ах, если бы можно было убить себя, скурив определенное количество сигарет. Кому-то можно, но не ему. Чертов "иммунитет". И это не было бы самоубийством.
Ночь, это то время, когда просыпаются все страхи, особенно когда ты лежишь в кровати один и не можешь заснуть. Слышишь каждый чертов шорох, каждый звук: потусторонний или реальный, и чертовски ясно, неимоверно сильно ощущаешь собственное одиночество. Одиночество после потерянного счастья. Лежать на кровати в темноте и безостановочно курить - не выход. Выпить нечто со снотворным эффектом - не вариант. Выхода нет совершенно. И страшно, страшно отпускать мысли на волю, ибо голова тот час же заполниться сладостными картинками прошлого, яркими воспоминаниями, что оставят после себя невыносимую горечь и непроходящую истерику, что может быть опасна для окружающих.
Можно я умру, можно умру прямо тут?
Как это чертовски мило, вся эта депрессия, все эти внутренние метания и истерики. Можно подумать, будто он из них состоит. Да нет, вообще говоря. Просто сейчас ночь и просто сегодня случилось нечто, что разбудило часть того, что будить не следовало бы. Поэтому нужно успокоится.
Он встал с кровати, не забыл взять пачку сигарет  и вышел из своей спальни. И плевать, что из одежды на нем только лишь темные джинсы, а голый торс укрывают распущенные, растрепанные темные волосы, плевать, что голые ступни нещадно мерзнут, касаясь каменного пола. Сейчас он просто немного не в себе, не стоит пугаться, так просто бывает.
А шел он весьма целенаправленно, на этаж вниз, к своему рабочему месту. Помниться, там где-то спирт был. Если чуть разбавить выйдет вполне ничего и хоть так, хоть ненадолго блаженная туманная волна закроет мысли и воспоминания и можно будет лежать просто где-нибудь в уголочке.
И было сейчас как-то плевать на студентов, что могут узреть своего преподавателя в таком виде, ведь глупо было бы полагать, что все они тихо-мирно почивают в своих спаленках и не замыслили пакость и разврат.
Пусть. Будет даже забавно.
Приемная поражала своей тишиной, тут не было звуков вообще. Это прекрасно.
Подойти к шкафу, звякнули склянки, наполненные прозрачной жидкостью. Пара взмахов волшебной деревяшкой и стоит графин с каким-то соком и стакан, почему-то граненный. Это пошло, это глупо, это извращение - мешать спирт с соком, но  это спасет.
Дым от прикуренной сигареты пополз вверх, стакан наполнился мутновато-розовой жидкостью.

Забери меня отсюда. Забери меня к себе и больше никогда не отпускай. Дитрих, ты жалок. Сейчас ты неимоверно, чертовски жалок. На тебя невозможно взглянуть без жалости. Ты напоминаешь заблудшего несчастного котенка, которого выбросили под дождь из теплого дома. Ты заблудился, ты не понимаешь куда идти и за что с тобой так. А вокруг носятся машины с диким воем, вокруг ходят равнодушные люди, а ты один в целом мире, во всей Вселенной ты брошен.
Залпом выпить содержимое стакана. Чувствуется только спирт, что шибает в мозг, опаляет горло, пускает какой-то мимолетный огонь по венам. Но огонь тут же угасает, оставляя только чувство опустошенности и разбитой надежды. Одного стакана явно мало, да и литра тут будет явно мало, ибо организм уже настолько привык к ударным дозам алкоголя, что теперь дабы обрести спасительно забытье нужно выпить ой как немало. Да и то, не всегда поможет. Стакан наполнился еще раз, доля отвратительного вишневого сока стала на порядок меньше, теперь жидкость была не мутно-розовой, а едва-едва слегка розововатой.  Да плевать.
Второй окурок уже летит на пол. Он сидит на табурете, спиной прислонившись к шкафу, поджав под себя босые ноги, на лице выражение чертовой усталости и обреченности. Никто бы не сказал, что он выглядит сейчас на свои 30 с небольшим лет. Максимум ему можно дать 18, да и то с огромной натяжкой. Как депрессивный подросток-наркоман, как один из представителей этих непонятных субкультур. Темные длинные волосы, пирсинг в пупке, несколько серег в ушах и ногти, выкрашенные через один в черный и красный цвета. Может он вызывал к себе жалость, может он вызывал к себе отвращение или глухое безразличие. Только ему все равно.
Я не могу себя убить - так убейте же меня хоть кто-нибудь, проявите милосердие, не давайте мне страдать еще больше. Раньше он никогда не жалел сам себя, сейчас научился. Жизнь его так ровно разделилась на три части: до тебя - тогда он просто жил в безумном поиске чего-то важного, чего-то чертовски нужного. Ты - то счастье, что нашел, что обрел, тот рай на земле, что никогда бы не сравнился с раем на небе. И после тебя - глухая боль. обреченность, он потерял, потерял все. Без смысла и без цели. Зачем?
Второй стакан выпит двумя глотками, его содержимое нещадно обжигает горло, и затяжка последующая только усугубляет это ощущение. Пусть так.
Хлопнула дверь, ознаменовав чье-то присутствие. Да все равно кто, даже глаз не поднимал. Пусть будет хоть сам Господь Бог и все равно пойдет нахуй, его, Дитриха, молитвами.
-Еще одна неосуществимая попытка самоубийства. - отсалютовал пустым стаканом. Мысли о том, что понадобилось этому весьма и весьма "правильному" доктору в столь поздний час в приемном покое - не возникало, он просто это воспринял как данность. - Знаешь, что каждая сигарета - это успешная попытка самоубийства. Я это в какой-то больнице, на плакате прочитал. Вот теперь экспериментирую. Присоединяйся. - бесшабашная, истеричная веселость в голосе. Неловко взмахнув рукой материализовал еще один граненный стаканчик.

Вот так просто. И не нужно никого посылать нахуй, просто и желания особого нет. А как все мило выглядит со стороны. Темная ночь, все спят вокруг и только два весьма и весьма симпатичных, молодых парня, совершенно одни в компании ударной дозы алкоголя.  На этом месте все юные фикрайтершы-слэшеры должны начать истекать слюнями предвкушения, а их истерично настроенные на пошлятину мозги просто обязаны работать со страшной силой выдавая тысячи картинок с офигительным сексом вышеупомянутых подопытных кроликов. А вот хуй. Действительность оказывается намного сложнее и многограннее, и, к слову - интереснее.
Второй стакан наполнен, не так безбожно как свой собственный - сока там чуть больше половины оказалось, ибо в своем же походу только чистый спирт. Что ж, подышим огнем немножко.
Странно все это воспринимать адекватно. И не из-за алкоголя, совсем нет. Просто очень устал. И впору уже забыть да и забить тоже на свою вечную асоциальность, мизантропичность и прочие умные слова. Рядом с тобой просто человек, которого ты знаешь, который твой коллега. Ни с его, ни с твоей стороны не было никаких псевдоромантичных поползновений. Господи, да неужели это единственный человек в этой психушке, кто втайне не мечтает трахнуть его хрупкое соблазнительное тельце?
Милый мой, это уже паранойя. Нафиг тебе она сдалась помимо всех прочих фобий и филий, что населяют твой совсем уж неадекватный мозг, особенно в минуту опьянения?  В сущности ты просто мертв и флаг тебе в руки, а то. что тело еще шевелиться и пинает мозг и душу хоть на какую-то реакцию -так это неприятный бонус.
Стакан прополз по столешнице прямо к рукам Альберта сам по себе.
-Потому что я не люблю апельсиновый. - конструктивный ответ на конструктивный вопрос. Хотя все вопросы, содержащие в себе "зачем" и "почему" умными не могут быть по-определению, и вина тут уже не человеческая.
-За что выпьем?