Тяжелый сырой воздух казалось оседал на всей площади леса, не давая дышать как положено, а с шумом входя в горло, взывая к частой потребности в резких, отрывистых и поспешных глотательных движениях. Холод тонкой струйкой сочился меж веток покореженных деревьев, стелясь к земле и убаюкивая своими ласками, точно любовник стремящийся заглушить потребность плоти перед скорым приходом мужа.
Вокруг было слишком темно, что бы догадаться о приближающемся рассвете, но до него было еще время, еще достаточно времени, что бы тень нашла свою пищу.
В лесу было тихо, но не так как в обычном со стрекотанием жуков, пеньем птиц или шумом листвы, в этом лесу не было ни звука, на зеленом ложе величаво разлеглась Мертвая Тишина.
В скудном освещении вырезанным из пространства тьмы, промелькнул силуэт. Бледная кожа, казалось фосфоресцировала нездоровым синим оттенком, отчего человек выглядел больным и надломленным, лес и окружающая темнота будто выпивали последние крупицы жизни и силы воли. Одежда висела на исхудавшем теле, и сложно было понять, что она собой представляла, лишь отдельные фрагменты как смявшиеся, потерявшие форму валики, расширявшие линию плеч, поникшие бантики на окантовке предположительно панталон и перчатка на левой руке выделялись при неясных клубах света.
Силуэт пришел в движение и от надломленности не осталось следа, двигаясь удивительно легко, он рассекал пространство, следуя в каком-то своем направлении лишь изредка останавливаясь и прислушиваясь.
Очередная остановка и темная, непослушная прядка волос заправлена за ухо.
Скоро, мой драгоценный камень, я найду тебя. Скоро ты будешь упиваться своей болью, я же останусь лелеять скудную надежду на вновь подаренную судьбой встречу.
Уже рядом, еще чуть-чуть и он сможет разглядеть нечаянное тело.