Сиря был настоящей совой. Не в том смысле, что он был птицей, а в том смысле, что он тру сова. Его разбирало на ночные похождение, а утром он клевал носом, отсыпался и только к вчеру у него начинали появляться проблески сознания в затуманенные глазах.
Вот и сейчас, было далеко за полночь, а он только возвращался с прогулки, которая завершилась нежелательным образом для Поттера. Ему опять пытались вправить мозг и направить его мысли в нужное русло. Он шёл разгорячённый после спора и его мысли были далеки от мира всего и несли за собой оттенки философии. Вот скажите, кто придумал эти рамки, эти правила? И почему они так твёрдо уверены что это и есть истинна? Что так и нужно поступать? Кончено, не хорошо причинять боль другим, но если мир сделать под стать идолу, не станет ли он бесцветным? Если уж такая сволочь как я, добавляет яркие и тёмные тона в жизни людей, не будет ли правильным продолжать играть свою роль до конца? Пусть никто и не узнает, что сам я страдаю от этого, зато я не стану безликим. Если не будут разбитых сердец, как тогда мы найдём то, что нам действительно нужно, настоящее? Как тогда, мы сможем различать что хорошо, а что плохо и быть осторожным? Школа матушка её едрит жизнь, конечно суровая тётка, но кто сказал, что она должна быть мягкой, впитывающей слёзы как памперс? Никто, вот и правильно, не зачем страдать и биться в истерики, придумывая себе главенствующее место в жизни этой земли. Ты никто и звать тебя никак, если ты только и делаешь, что ноешь и царапаешь свои раны. Надо вставать и идти дальше, даже если в след тебе смотрят ненавистные взгляды. Ну и пусть, что урод, пусть кретин. Кто-то должен же играть эту роль. Роль принца на белом коне мне явно не прелещит, слишком холодно.
Мысли Сириуса блуждали по коридорам, отражаясь от чёрных стен, и вновь возвращались в голову, создавая там непонятный беспорядок из разных кусков и отрывков разговора. Там бы он и прошёл мимо кабинета ЗОТИ, если бы не его музыкальный слух. Услышав, что кому то приспичило сдать домашку, он прислонился ухом к двери и стал вслушиваться.
- Круциатус... Философские заумные мысли выстретились из головы, как ядро из дула пушки и уже шли в другом направление. Кто вздумал, творить такие заклинание в таком неподходящем месте? К непростительным заклинаниями сам парень относился равнодушно, он их прекрасно знал, но никогда не пользовался ими, не приходилось. Да, да он стоял на распутье добра и зла. Он предпочитал знать всё, что может пригодиться в жизни, даже если это и запретная территория.
-Алохомора. Тихий шепот, быстрая искра и парень уже находился внутри помещение. Незнакомка стояла спиной к нему, её длинные волосы ниспадали на плечи. Весь её силуэт показался до боли знакомым. –Кэти..голос сорвался на последней нотке. Он вспомнил её улыбку, губы и глаза. Они снились ему и иногда сняться до сих пор. Если раньше они лучились любовью, то теперь они были полны злобы и отвращение. Уже более громким и уверенным голосом Джеймс произнёс холодом.- Ты всё ещё продолжаешь баловаться запрещенными заклинаниями? Не могла найти место получше? Последнее предложение вылилось у него в гневное шипение.

Палочка Кэти была направлена прямо ему в сердце. Но больше ранило то, что взгляд оставался беспокойный. Наверное, что бы унять волнение от эффекта неожиданности появления бывшего возлюбленного, она решила прикончить бедного паучка. На бедное насекомое, что теперь валялось у его ног, он даже не взглянул. Ему было на это глубоко плевать, больше, он ненавидел насекомых. Его необъятная «любовь» не распространялось на этих мерзких тварей.

Иди своей дорогой, или твой труп найдут утром, а я приду на похороны, и скорбно поцелую тебя в лоб.
Он знал, что она не посмеет его убить или посмеет? Хотя Поттер любил жизнь и не собирался умирать, но сейчас ему было всё равно. Не настолько же ненависть сильна, что позволит сгубить его душонку вместе с потрохами?  - -Защищаешься палочкой? От самой себя ею не защитишься.
Его сердце выстукивало ровным тактом, он давно привык подчинять его своей воле. Иначе бы он стал тряпкой и ковриком для чужих ног. Нет уж, он не позволит вновь проехаться по его сердцу катком. Он больше не верит в любовь, а эти глаза, пусть они будут прокляты за то, что до сих пор вызывают лёгкие бабочки в разуме. Если от сердца ему и удавалось убежать, то от картины преследующей его временами, он не в силах был убежать. Даже самовнушение не помогало тут.
Парень направился к девушке, несмотря на то, что вот-вот палочка могла выстрелить прямо в грудь. Секунда. И он прошёл всего лишь в миллиметре от её плеча, чуть не задев. Это мгновение окунуло его назад в прошлое. Её духи поспособствовали этому. Но он продолжал идти вперёд, даже, несмотря на то, что сухие глаза слегка увлажнились. Сириус подошёл к стене, в которую была замаскирована дверь. Не специально конечно, но видимо её давно не открывали, что под пылью и сажей она слилась со стеной. Несколько секунд усилий и она отворилась, вступив в помещение, которое освещало лишь лунное сияние, пробивающая через узкие решётки на окне.
Комната была небольшого размера, в центре под белой матерью было что-то, что и манило парня, с той секунды как он оказался здесь. Стянув ткань, он обнаружил под ней рояль.
-Какое кощунство прятать такую прелесть вдали от меня.
Джеймсу не хотелось оглядываться назад, зная, что обязательно встретиться с её глазами, которые он так любил и которые так страстно теперь ненавидеть.
Умелые пальцы пробежались по клавишам, рождая тихое звучание. Пододвинув под себя дряхлый стул, он уселся, и как ни в чём не бывало начал играть мелодию, шепча слова песни.

Всё больше размывается обзор
Стеклянное небо, цвета ветра
Кружится так одиноко карусель
Я волнуюсь.
Вместо нечистой совести
Я выбираю свой почти выцветивший голос
Я убегу от себя завтра и усну
Мимолетнее слёз от смеха,
Чем кто-либо ещё
Покинутый, чтобы быть ограбленным
Покинутый, чтобы быть осквернённым..
Тёмным утром, когда разбивается ночь,
Я вижу окно, как рамку картины.
Пробуди мою спящую кожу и вытяни влажный рисунок.
Тянусь, чтобы открыть эту плотно закрытую дверь.
Мёртвые остатки парада
Тишина смеётся вместе с истинной,
Что тоже не позволит мне уснуть сегодня
Мимолетнее слёз от смеха,
Чем кто-либо ещё
Покинутый, чтобы быть ограбленным
Покинутый, чтобы быть осквернённым..тут..
Тут позволь быть любви,
Шутя, танцуя четыре сезона ранит меня безгранично
Оставленный, чтобы быть ограбленным
Оставленный, чтобы быть осквернённым.
Я таял в предложенных мне мечтах.
Я истекаю кровью, будто это мой путь возместить
Тебе всё.
Как тяжела кровь?
Счастье и печаль лежат слишком близко.
Рука завтра, что снова родится,
Должна оставаться «чистой».
Я больше тебя не могу увидеть сквозь все эти слёзы.
Мимолетнее слёз от смеха,
Чем кто-либо ещё
Покинутый, чтобы быть ограбленным
Покинутый, чтобы быть осквернённым..
Горящие тени коснулись моего сердца..

Всё это, слова, музыку он придумал за одну ночь, после той злополучной ссоры с Кэти, которая и стала окончательным разрывом. Он помнил себя, как он со слезами и диким хохотом нездорового происхождения, как заводной, разбивая костяшки пальцев, бешено настукивал по клавишам. Рояль тогда была испорчена, и жизнь можно было скомкать как лист бумаги и выкинуть в помойное ведро.
Только Кэти знала о его пристрастие к музыки. Сиря помнил, как по ночами любил играть на рояле, а она сидеть рядом и просто наслаждаться происходящем. Нирвана.

Пока Поттер наслаждался звучанием, исходившим из-под его пальцев, Кэти бешено на него орала. Он пропускал всё это мимо ушей. Каждый раз, когда пальцы его касались клавиш, для него переставал существовать мир. Всё его естество рвалось к музыке, сливаясь с ней. В этом был весь Джеймс, в этом была вся его музыка. Это была его болезнь, поэта, разочаровавшего в жизни и, не написавши ни одной гениальной строчки. Когда ему было плохо, он либо садился за рояль, либо уходил на качели. Но его рояль была сломана его, же собственными руками, а качели раскромсаны в том, же приступе. А он так скучал по этим милым вещам, детским и совсем невинным. На новую рояль родители не давали денег и тот случай, что он нашёл рояль это просто судьбоносный приз. И только окончив песню, он понял, что его душевный порыв не был оценён. Он вовсе и не ожидал. Просто, наверное, сработала старая привычка.
- Ты думаешь, меня растрогают твои песенки?! Ты же бесчувственный, у тебя вместо мозгов тестостерон.
Сиря даже не опомнился, как его щёку уже украшал след от ладони. Было больно, конечно больно. Если не этот ненавистный ему взгляд, он, наверное, расплакался как мальчишка. Но не сейчас. Надо быть выше всего этих, этих человеческих эмоций, что только и делают, как гноем покрывают сердца. Он молчал, молчал, так как умеет делать только он. Пусто, просто пусто, даже не пытаясь жестами или взглядом сказать что либо. Джеймс даже не думал о том, чтобы растрогать девушку. Как он успел убедиться, у неё вместо сердца был камень.
- Ты не изменился. Ты стал хуже, все эти.… Эти списки влюбленных в тебя студенточек, и твоя гордость ликует да?! А спроси у таких, как я, кому ты либо безразличен, либо ненавистен, что они о тебе думают.
Продолжая так же сидеть на стуле, не шелохнувшись не на йоту, он произнёс твёрдым голосом, расставляя всё по полочкам, словно воспитатель объясняет малышам, как устроен этот мир.
-А тебе какое дело до моих списков? Следишь чтоль? Мне плевать, что ты обо мне думаешь, я о тебе не думаю вообще. Ложь, наглая ложь, но она давалась так легко. Безукаризнено он вновь и вновь вонзал лезвие в своё сердце, которое вздумало в этот момент чувствовать и даже кровоточить. Ему хотелось унизить её, опустить, как тогда, когда она убила его, убила навсегда, не дав шанса вновь возродиться, как феникс из пепла. Всё что сейчас жило, это был мёртвый человек, робот, привыкший получать всё что хочет и, не задумываясь выбрасывать. – Мне плевать на чужое мнение, но ты как всегда зависишь от него, раз слушаешь о том, что говорят. Как и тогда, ты предпочла поверить слухам, и даже не соизволила докопаться до правды. Кто из нас и омерзителен, так это ты. Ты самое худшее, что я встретил на своём проклятом пути.
Да, яд ненависти обжигающе разливался по его венам, заставляя разум ликовать над сердцем.
Кэти тряслась, Сириуса вся эта ситуация начинала немного забавить, что он выдавил из себя смешок. Его обычная реакция. Когда тебя топчут, унижают, оскорбляют и кидают твоё грязное бельё прямо тебе в лицо, он просто смеется. Жутко, но он словно опьянён сильно действующим алкоголем.
Чего ты на меня уставился?
-Ты такая забавная. Всё в тумане, всё в дыму. Он как робот поднялся с места, резко вырвал палочку из рук девушки и теперь уже направил ей прямо в грудь, в сердце. Он так сильно на неё надавал, в этом была вся его любовь, его ненависть. Теперь он командовал и устанавливал порядки.
-Как тебе нравиться такое положение вещей? Я могу сделать из тебя бездушную куклу.
Нервный смех, вырвался из горла. Он сходил сума, он был помешан, ему нечего было терять.
  -Мертвецам ведь нечего терять, правда?

– Ты никогда не умел врать.
Да, он ей не умел врать, но это было в прошлом. Раньше он был неумелым игроком, играющий с неизвестностью в шахматы. Теперь же он играет сам с собой, в маске, скрывающую лицо, не показывающая никаких признаков эмоций. Самый главный твой противник, это не человек напротив, а тот, кто сидит у тебя внутри. Бой с собой, самый долгий и беспощадный. Если хочешь выиграть в чём-то, в чувствах, в игре. Побори себя сначала, а потом уже смей гавкать. Трусливая шавка, которая только и умеет разевать рот, не стоит и пенни, а умная промолчит, но потом жестоко отмстит. Самоконтроль, самодисциплина, так учат в армии, так учил себя Джеймс. Редко, но такое бывало, когда его идеальный портрет покрывался трещинами, и чувства выплёскивались наружу. Он потом собирал все нитки, долго и мучительно, лелея свои раны, уходя в себя и круша всё подряд. Проходило время, и он становился тем, кого создал сам.
Теперь, перед Кэти стоял уже другое лицо. Другая маска, он был всё тем же, просто сменил образ, мышление и в целом всю свою жизнь. Он мог соврать, убедительно, лестно играя на струнах чувств окутывая в свои сети.
- Раз так,  то почему тебя волнует, что я не докопалась до правды?! М?
Забредшему сюда внезапно человеку, открылась бы странная картина. Девушка в белом платье, держащая парня за волосы, а тот тыкающей ей в грудь палочку. Будь на месте этого гостя, Поттер бы как открыл дверь, так бы и закрыл. Правда? Правда, что это, по-твоему? Это надо встать на колени, как грешник перед богом и раскаяться? Пусть я и грешник, но на бога ты уж никак не тянешь. –Меня не волнует, я не море, чтобы меня волновало. Всё это в прошлом.
Надо показать человеку, что тебе абсолютно на него наплевать. Даже если после этого, ты сползёшь по стеночки и закусишь до крови губу от нестерпимой боли. Весь этот мир, освоен на обмане, на лжи и недопонимание, зачем рушить хотя бы это? Не будет всё как прежде, они не возьмутся за руки и не побегут по зелёной лужайке. Всё закончено, так надо добить эту чёртову любовь. Пусть она будет умирать, захлёбываясь кровью, обливаясь слезами, и жалобно тянуть руки к тем, кто её убил. Ему плевать, плевать, плевать! Любовь сдохнет и больше не будет мучить его сердце. Так ей и надо.
- Что, раз не поимел меня живую, решил отыметь как куклу?! Не очень разумно с твоей стороны.
Опять дикий хохот разрезал неприкосновенную тишину, тени заплясали по стенам, создавая странную обстановку, будто из фильма ужасов.  – Ты уверена, что я тебя хочу? Посмотри. Он снисходительно обвёл пустое помещение рукой. – Я могу заполучить почти любую, они не хуже тебя, знаешь ли, а иногда даже и вкуснее. Он жадно облизал губы. Зачем тянуться долго и упорно к не досягаемому плоду, если есть другие деревья, другие двери, которые он может открыть. Не зачем, гнаться за несбыточной мечтой, она может оказаться несбыточной сказкой. Может эта мечта, потом окажется не такой уж расчудесной, как казалось, когда ты гнался за ней, сбивая ноги.
– Может, вернешь палочку?! С этой девушкой, внутри у Джеймса просыпается злобное существо. Оно хочет рвать и метать. Разбить голову Кэти об стол, поцеловать, а потом снова ударить и так, пока от неё не останется ничего живого. А потом тело можно будет сбросить со скалы в океан. Туда ей и дорога. Но Сириус упрямо боролся с этим существом. Он против насилия и убийств, он против смерти. Что бы унять, дрожь, охватившую тело, он бросил палочку к ней ногам, достал мятую пачку сигарет и закурил. Комната наполнилась табачным дымом.

Я жестокий? Да, дорогая, пятёрку тебе за сообразительность. Спасибо тебе огромное, что сделала меня таким. На самом деле он не был жестоким. Разве это жестокость, ничего не чувствовать? Жестоко, то, что он пытается бороться в этом мире, выпуская когти и рвя всё зубами. У каждого свой метод выживание в этом мире. Поттер предпочёл этот, ближе.
- Ты ублюдок, не достойный носить фамилию Поттер ибо ты пачкаешь честь семьи. Красная пелена начинала застилать глаза. Как это называется, невменяемость, сумасшествие? Одним вздохом он выкурил сигарету до середины. Едкий дым заполнял лёгкие, отягощая их, тяня к земли, а в груди болезненно сжималось, но нет, не от любви, а от обиды. Его гордость была задета, весьма умелым и жестоким шагом. Больное место у Джеймса было, когда его сравнивали, говорили, что он не имеет права носить эту фамилию. А кто имеет права? Он был таким, не плохим и не хорошим. Он умел защищать своих друзей, быть преданным и добрым. Но не сейчас, не с ней.
ты слабый....Слабый!
Ещё один выстрел и он готов был уже ударить девушку.  Только что он мужчина и выше этого, не давало это сделать. Даже у него была честь, незапятнанная всякими низкими поступками. Упрекать его в слабости, когда он вот так стоял и курил, внутренне сдерживая зверя ярости, было просто несправедливо по отношению вообще к человеку.
Кэти начала читать молитву, а он поневоле заслушался успокаиваясь. Как эти греховные губы могут так читать молитву, являющуюся чистым и непорочным? Всё это неспроста, он чувствовал это. Но всё что сейчас происходило, сбивало с толку. То она готова была убить его, то уже так спокойно читает молитву.
Позволишь?! Теперь он точно был сбит с толку. –Что за? Она молниеносным движением вырвала из его рук, почти добитую сигарету и, оскалившись, затушила бычок прямо об руку Джеймса. –Ты пожалеешь об этом. Прорычал от боли и от злости парень. Тормоза отпущены, больше он не в силах был контролировать себя. Недавно погашенная ненависть вспыхнула вновь, да с такой силой, что могла спалить весь лес. Давно, она его предала, недавно оскорбляла фамилию, секунды назад назвала слабым, а теперь оставляет ожог на руке. Сириус схватил девушку за руки, и сам не понимая, что делает, швырнул её об стенку.
Всё это длилось пару секунду, но он успел увидеть её взгляд. Неожиданности, боли. Она знала, что он не поднимает руку на женский пол и то, что он сейчас сделал, было нетипичным для него. Позже он будет проклинать себя всю жизнь.
Кэти была отброшена и как тряпичная кукла валялась у стены, Джеймс стоял там же и тяжело вздыхал. Постепенно, до него дошло, что он сделал. Всё что копилось внутри, выветрилось как дым через форточку. Обеспокоенно кинулся к девушки, он упал к её ногам, аккуратно взял за голову и прислонил к груди, не веря себе, не веря в то, что сейчас произошло. Хоть бы она была жива. Удар то был достаточно сильным, и сейчас его трясло, от обиды, от боли и от мысли, что будет дальше. Как он будет жить с этой ношей под сердцем. Слёзы застилали глаза и лились потоком. Сдерживаемые эмоции, вырвались наружу в ливне слёз. Они стерли все его гневные и бесчувственные черты. Сейчас он походил на маленького мальчика, а вовсе не на взрослого юношу. Вытерев наспех слёзы об рубашку, он прислонился лбом ко лбу, пытаясь поймать невидящий взгляд Кэти.
-Прости меня Кэти.
Во рту распространялся горьковатый вкус, недавних слёз.

Кэти приходила в себя, скупая слеза одиноко скатилась по её щеке. Джеймс мизинцем аккуратно вытер слёзу, пробуя её на вкус.  Слёзы разные на вкус, радостные слёзы приятные и слегка горьковатые, а горести горчат и ядовито прожигают язык. Солёные как море, но такие вкусные.
Он ненавидел, когда девушки плакали. Не при нём, не у него прямо перед глазами. Это, то, что бояться мужчины больше всего. Быть неправым так очевидно и видеть плод своей неправоты.
- Я боюсь тебя...
Что мы натворили? Что люди творят по прошествии все своей жизни на этой треклятой земле. На земле, где бок об бок существует всё самое прекрасное и отвратительное, а человек как огонь свечи тянется то к одному то к другой грани, под волей случая. По этой же воле, они были сейчас здесь. Творили что-то невообразимо, ненавидели друг друга, скрывали свои истинные чувства. А ведь как играли, убедительно. От всего этого так было противно на душе, так горько. Они не давали друг другу шанса сказать, прокричать о том, что на самом деле творится у них в душе. Им не нравилось играть в эти игры, но они сами подставляли подножки и ходили шахом и матом, в глубине ненавидя эту чёртову игру. Почему они не могли просто взять, стереть все, что было и просто взявшись за руки, не говоря ни слова, просто идти рядышком? Они не боги, они даже не могут полностью владеть собой, а тут, правда. Кто нам скажет эту правду, почему люди любят, почему ненавидят и подвержены разным эмоциям? Наверное, всё это устроено для того, что бы жизнь мёдом не казалось. Кто-то сейчас наслаждается свободой, любовью или просто живёт. А они, они просто пленники своих же собственных желаний. Удары, наносимые другим, в конечном итоге отрекошотят в них же самих, да с удвоенной силой. Он сам себя боялся, боялся той власти, что он успел уже приобрести. Боялся того, что натворил и что может.
- Отпусти меня. Отпустить, в таком состояние? Когда решается судьба его душонки. Если бы он сейчас её отпустил, то наверняка произошло бы что-то непоправимое, что бы сломалось, согнулось и больше не вернулось в своё первоначальное состояние. Нет, он её не отпустит, несмотря, на то, что было больно и душе и телу. Под её острыми ногтями кожу щеки жгло и кровоточило. Маленькие стручки крови стекали по подбородку и капали на грудь.
- Не отпущу. Решительный голос не посмеет, что бы его ослушались. Он был серьёзен и не допустит, что бы ему противились.
Джеймс отстранился от Кэти, придерживая её левой руки, что бы ни вздумала удрать. Послышался треск раздираемой рубашки. Она была испорчена бесповоротно. –Аргументи. Кусок ткани наполнился водой, а потом стала льдом. Не обращая на протесты девушки, он прислонил кусок льда обматаный рубашкой к её шишаку. Её слабые протесты были для Сириуса всего лишь досадливой помехой. Он был сильнее её, а сейчас тем более как будто вообще не замечал её попыток.

Все больно от этой жизни. Джеймсу и Кэти сейчас было очень больно, находясь, в обществе друг друга, так и не выяснив всё до конца. Как хотел ему разрешить эту делему и наконец-то спать со спокойно совестью. Но, ни он, ни она не спешили облегчить друг другу жизнь. Они ковыряли вилкой, будто салат раны и страдали от этого, пусть слёзы катятся, но они будут горды. Садомазохизм не находите? Любить и одновременно ненавидя друг друга, и так страстно желая? Он знал, что она его хочет. Её сердце под ухом выстукивало её желание. А он медлили, он и тогда медлил, нехотя разрушить её иллюзию об этом чувстве, боясь, что она разочаруется в нём и вообще. Секс, это такая тонкая грань. Некоторые, попробуя и не захотят больше испытать это, даже не испытав пик наслаждение, а некоторые будут как ненасытные. О, боже, Джеймс боялся, что она разочаруется в нем, да и она не спешила и они, тогда медлили в этом деле. Кто бы знал, что им оставалось совсем немного быть в объятиях? Они бы непременно воспользовались этим шансом. Всё упущено и не возвратно, жаль.
- Ты сделал мне больно, но это ничто по сравнению с тем, как ты растоптал меня. Можешь не стараться, синяки и шишки заживают.
Синяки и шишки. Сколько они уже получали их за всю жизнь? Несметное количество раз. Да они заживали, но смотря о чём идёт речь, если о душе и сердце, то это почти не заживает и они знали об этом.
- Мне нужно в больничное крыло, мои ноги изрезаны стеклом. Я не прошу тебя помогать мне, я хочу, чтобы ты дал мне уйти, уползти и чтобы я не мучилась. Ты ведь пойдешь зализывать раны к очередной Мэри Жоппинс-силиконовые губки. А мне придется врать, и я все время теперь вру. Нет, мне не противно, просто в мою ложь теперь верят охотнее, чем в правду, как и ты.
Её ступни с каждой секундой становились всё краснее и краснее. Как он раньше не заметил этого? Ума просто непостижимо, Поттер ведь подмечал все детали, а эту отпустил?
Голова парня опустилась. Да они привыкли врать даже самим себе, но отпускать он её не собирался, не в этом состояние. Да он искал что-то новенькое в других девушках, но порою забытое старое намного лучше, чем новое. Это ей в голову не приходило? Ложь. Они сплошь и рядом окутаны ложью. Их ложь стала их лицом, визитной карточкой. Они стали сплошной ложью, не веря никому, даже самим себе. Это существование стало напрягать. Хотелось вырваться из этой клетки, которую они же сами и соорудили. Вырваться наружу, расправив порванные крылья и взлететь ввысь, насколько силы позволят. Силы не позволяли. Точнее не силы, а их разум, просто не одобрял это. Раз уж собрались, то будьте добры закончите до конца то.
- Скоро приедет мой брат, Уилл. Ты надеюсь, его помнишь, так вот он размажет тебя по стенке, так как не смогу сделать этого я. Она вздумала прикрываться своим братом? Да он его помнил. Неужели она думала, что вот он встанет вот таки набьёт ему рожу. Даже если набьёт, дух, то будет не сломлен. Его сломает только смерть. Смерть это вообще уничтожитель всего, прекрасного и отвратительного. Да будет драка, да пострадают оба. Может ему не сильно повезет, и он будет истекать кровью. Ох..Он представил эту картину. Он лежит, молча и просто не в силах встать от боли, а она, как богиня возмездия стоит над ним и смеяться. От этой картины он зажмурился. Больно было представлять эту картину. Нет, он не позволит этому совершится, он не настолько слаб, не настолько жалок, что бы пасть от руки её брата. Не быть этому, он не позволит.
Моя персона не придет тебе на помощь, даже обливайся ты кровавыми слезами. Я люблю те моменты, когда ты чувствуешь боль, потому что знаю, ты возмещаешь мою. Это справедливо, согласись. Справедливо? Что в чёртовом этом мире справедливо? Она, та, которая уничтожила всё хорошее, что в нем, было, говорит о справедливости! О, как они глупы, даже не видят, что творят, ну и пусть, от этого сюжет становится только интереснее. А они, всегда любили запутанные сюжете и теперь отыгрывают это, пусть и страдают, но играют, им это в радость. Обливаться кровью? Она этого хотела. Увидеть, как он будет повержен и разбит. Эту картину хотят увидеть много, но как бы не так. Если это и случится, то они это не увидят, уж он постарается.
- А ещё, я люблю одного человека, и мне не уже не будет, так жаль, если он всего, лишь использует меня, мое тело, даже трахнет мою душу, я позлорадствую тому, что досталась ему, а не тебе. Красная тряпка, плясала перед лицом Сириуса, пытаясь задеть его гордость. Каждый раз говорить, что ему больно, это тупо, да? Да, это тупо и больно одновременно. Знать, что твоя любовь достанется кому-то ещё, кто даже её не любит. Он яростно сжал кусок своей рубашки, уже мысленно ненавидя этого парня. Уж он ему строит сладкую жизнь. Стой, Поттер, разве тебе не всё равно?! Да, наверное, это так. Сейчас нужно оставаться холодным, если не хочешь страдать пуще прежнего.
Пока мысли яростно кипели в его голове, а злость возрастала, девушка, разыгрывая из себя беззащитную, время зря не теряли. Старый шар, для прорицания пришёлся прямо по голове Поттеру. Боль, отключение сознания гарантировало всякому, кто не имел такой выдержки как у Поттера. А Она у него была, да и ещё какая. Когда все были в беспамятности, он был в своём уме. Немного вылетев мысленно из всей этой ситуации, он успел ухватиться за ногу Кэти.
-Нет, не пущу. Не отпустит он её, как бы она не надеялся. Ему нужно было узнать всю правду, что гложет её глаза и что упрямо так молчат её уста. Ох, он её не отпустит. 
Черепушка была, наверное, разбита и ему гарантировался сотрясение мозга, а он продолжал упрямо, словно бедный тянуть это золото к себе обратно.
-Я не разрешал тебе уходить. Удивительно, что его голос всё ещё сохранял спокойствие после всего этого, даже после того, как глаза начали застилать уже не слезы, а кровь, текущая ручейком из дурьей, разбитой головы.

Герой на героине, героиня на героине и двойная сплошная пролегла между ними..между ними секунду назад было жарко, а теперь между ними лежат снега килемонджаро….и отравленный воздух глотаю так жадно..Зря..Зря ты думаешь о смерти, я хочу найти письмо в пустом конверте и прочесть…тебе..
Как некстати строчки из песни пульсировали у него в воспаленном мозгу, а сердце так ритмично выстукивало под эти строки, совсем как музыкальное сопровождение. Сейчас бы музыку в уши, в зубы сигарету, а в руки бутылку вина, и можно было уйти в себя без возвращение с глупой улыбкой на своём разбитом лице.
Джеймс почти не был склонен к драматизму, только внутри себя он мог драматизировать и драматизировать, а ну а снаружи? Вы сами прекрасно всё видите, что получается у него снаружи.
Перед глазами всё плыло, держась из последних сил, Поттер краем ухом слышал слова молитвы. И чего она всё это читает, делать ей не чего? Сам же он никогда так не делал. Нет, он не был атеистом. В бога верил, ходил в церковь иногда, но не больше, считая, что надо заставлять себя делать эти вещи, а не просить помощи у бога. Зачем? А если он не поможет, что ты тогда будешь делать? Во всём и всегда надо полагаться только на себя. Мы родились в одиночестве и умрём так же, и никто не разделит с тобой эту смертную ложу.
– Ты, мы больше не должны оставаться наедине, потому что закончим смертью. Я не хочу умирать, мне слишком многое хочется сделать.
Они обязательно это сделают, постараются больше не попадаться в таких ситуаций наедине, ну а пока они продолжали играть весь этот спектакль. Кэти ведь могла спокойно уйти и закрыть на всё глаза, не такая уже его хватка была теперь сильна, а она продолжала, находится рядом, это что-то наверняка значило. Жалость, любовь? Что вообще у неё творилось в голове? То Кэти плакала, то кричала и отбивалась всеми подручными средствами, то крепко накрепко его обнимала. Он сам не ожидал, что она вот так возьмёт и его обнимет. Даже дыхание перехватило, оно застряло в лёгких. Только Поттер вздумал, что всё окончено, и она сложила оружие, а она вскочила и начала брать всю ситуацию под своё командование. За что вот он её любил? За её истерики без причини, за редкому, но настоящему смеху, за то, что в её глазах он сам казался себе лучше. Да и хотелось, быть лучше, сделать так, что в её глазах был только он, окруженный ореолом любви и чистоты. Жизнь имеет дурацкую привычку, обламывать все благородные порывы души, кидать на оземь, а потом ещё и подсовывать утку. Собачья жизнь, собачьё сердце.
Зажёгся огонёк на кончике палочки, режа ему глаза. Он состроил недовольную гримасу. –Не надо света. Хотелось закричать, убежать от этого света. И дело тут было не в самом физическом явление, а в том, что оно олицетворяло. И чего это он раскис? Она всего лишь осматривала его.
– Гемостацио…. – Тергео. Знали бы вы, как он не любил за это магию. А как же благородные побои, шрамы и всё прочее? Всё так просто. Ударил, почувствовал, замёл следы. Не любил он, когда его лечили магией, она эта прекрасно знала, выхаживая его в больничном крыле. Ещё бы. Его команда уже вовсю прыгает, починенькая и новенькая, а он со своими принципами лежит и упрямо отражает все магические атаки. Как так можно? Думал, он, тогда лёжа и держа Кэти за руку. -Если не будет крови, что это будет за бойня? Махать палочками и ничего не делать? А как же адреналин, боль и сладкая победа? Без всех трудностей и последствий победа будет как само собой разумеющее. Он мог рассуждать об этом часами, чего ещё делать? Кэти просто сидела и смотрела на него, изредка вставляя предложение, слова и поправки.
Приехав сюда, он больше не лежал в больничном крыле, не брал в руки метлу. С уездом из Хога, он оставил там прежнего себя. Идите, поищите, может там ходит призрачная его тень?
-Кэти, ты прекрасно знаешь, что мне это не нравится. Промычали губы, ощущая приятную прохладу ткани, вытирающую его засохшую кровь. Наверное, видок у него был весьма презабавный. Было бы зеркало, он посмеялся над своей рожей. Аш, чёрт. Это сказка с садистским уклоном и печальным концом. Попкорн в студию. Прогресс пошёл, благодаря Кэти он приобрёл почти прежний вид, слегка, только голова болела. Интересно, придумали магию лечащий мозг?
Я просила отпустить, но ты, же все всегда делаешь по-своему. Упрямый, как баран. И как только тебя не прибили с твоим-то характером, Поттер?!
Теперь-то он уже улыбался. Все, что было до этого, колючее и до боли щепетильное, вернуло им прежний облик. Буд-то они находились не чёрти где, а в старой доброй палате, а она ему читала нотации, которые он сначала покорно слушал, а уже потом возражал. –Кто тут у нас ещё баран? Отпустить? Ты себя в зеркале видела? Джеймс встал и с наслаждением потянулся. Долгое пребывание на полу и бог знает, в каких позах, способствовали затечки спины. – Да вот я сам иногда задумываюсь, как дожил до этого знаменательного дня. Надо его в календаре отметить, как сотое покушение на мою драгоценную тушку.
Девушка в руках уже держала палочку и вероятно намыливалась опять уйти. Ну, чтож, Поттер не был бы Поттером, если бы позволил ей так легко ускользнуть. Зря он чтоль, получил по башке, да и её ударил. Но походу дела, её удар смягчил позор Джеймса. Вот бы стереть ей память. Соблазнительная мысль, позволила ему крепче в кармане сжать палочку.
Мне пора идти, меня будут искать, и вообще я хочу спать. Пропустив её слова, мимо ушей, он нагнулся к её ногам, по пути подобрав лохмотья оставшийся от рубашки. Замотал её израненные ноги и с видом оценщика своей работы почесал голову, всматриваясь на плод своей импровизации. Видимо оставшись удолетворёным, он лучезарно заулыбался, смотря прямо ей в глаза. Мамочки, что он делает? Страх, чтоли потерял или всё же голова была повреждена сильнее, чем он мог себе представлять? –Для такой активной деятельности, ты подозрительно хочешь спать. Не плохо было бы вернуть шар в первозданное состояние и прибраться тут. Да ну ладно, забили на всё это. Сейчас за долго время, он мог так непринуждённо улыбаться и смотреть ей прямо в глаза, не смущаясь и чувствуя себя неловко. В магловских книгах, Джеймс когда-то читал, что кровопущение, очень полезно для организма мужчины. Точно, в следующий раз, когда будет на грани, он будет делать кровавые реки. Стоп! Что за суицидные мысли? Ббббрррр..
-Что будем дальше рушить?

Давно он видал такой Кэти. Раньше всё было по-другому. Она была нежной и заботливой. До сих пор его волосы хранят воспоминание о её ладонях, как они перебирали их, лёжа утомлённые от очередной перепалки, под ивой ещё в Хоге, жарким летом. Как она с улыбкой встречала его у дверях своей спальни. Вообще, чужие не могли туда попасть, но Сиря не был бы Сирей, если бы не нашёл способ. Он вставал на рассвете, надевал мантию невидимку и прокрадывался туда с букетом свежих полевых цветов. Кэти спускалась, делала вид, что удивлена, а потом ослепляющие улыбалась. После этого, они шли, держась за руки в столовую, и им было пофиг, если кто-то садился за чужой стол. Поначалу, правда были тёрки, но кулак, угрозы и просто авторитет делали своё дело. Тогда все удивлялись, как это, истинный грифиндорец может встречаться со слизеринкой? Да, раньше он был натуральным грифиндорцем, а сейчас всё это покрылось пылью под слоем других эмоций.
Вся сложившаяся ситуация, напоминала сотню тех, когда они сорились, а потом мирились. Всего лишь напоминала, а не была той, к глубокому огорчению парня. Так, хватит думать о прошлом, сейчас даже год другой. Ааашшш..свихнуться можно.
– А теперь послушай, если твоя память так коротка. Я не терплю, когда касаются моего внешнего вида.  Я за-ме-ча-тель-ная. Попробуй с этим справиться, говнюк! Я говнюк? Ну, спасибо «родная». Как хорошо, что он успел спуститься с неба на землю, говнюка не пережил бы. С девушками лучше соглашаться по поводу их внешнего вида, а то так обосрут, обдолбают и тебя же обвинять, в том, что она одела именно эту блузку. За достаточное время он успел научиться, что лучше в этих моментах молча кивать и соглашаться. –Ага, я чуть бы не забыл. И начал кивать как болванчик.
– И что с того? Вызовешься донести на руках, уложить в теплую кроватку и сказочку про трех колдунов рассказать? Про каких колдунов? Ааа..про этих..Как почти всегда бывает, он на секунду будто завис, а над головой появился невидимый знак вопроса, как  бывает в магловских мультиках. Донести то, он это может, но где гарантия, что она его не убьёт за этот жест? Хоть она и сама любезно предложила эту идею, но между всего этого наверняка скрыт скрытый смысл. –Как вижу, ты вроде не инвалид, что бы тебя тащили. Фу, как грубо. Немного грубости не помешает. Надо показать девушки, что он не расклеившая клейка лента и в данный момент, да вообще, им нельзя помыкать, если ему это не будет выгодно. А то, он тут сидит, любезничает и как дурак улыбается, а она ему хамит.
– Сегодня объявим перемирие, но запомни, с рассветом ты забудешь, как меня зовут. А теперь помоги мне встать, и идем грабить Гаррвардс. А если ты проболтаешься, твой язык я скормлю твоим же друзьям. Заманчивая идея Поттера завладела мозг Кэти. Хоть она поначалу и противилась, но всёж сдалась. Любительница нарушать правила, громить всё подряд и разбрасывать тумаки налево и направо? Всё это про неё. Он заранее знал, что от этого она не откажется, пусть даже и в его обществе. Он подхватил её под руку и позволил тащить себя.

Кэти притащила его на кухню, весьма путанным и странным путём. После всего этого, они были запахавшие и пыльные. Это вам не вылизанная кухня тётушки Герми, это потайные ходы Гаррвардса. Оказавшись на кухней Сириус, присвистнул. –Ого, твои ручки и до святой всей обители добрались. И поскакав искать чего-нибудь интересненькое, он стал шарить по полкам и оппа. В его руках красовалась бутылка французского красного вина, плотно обвернутой белой тряпкой.- Думали, что вы спрячете это от меня, под таким камуфляжем? Ха, ха и ещё раз ха, плохо вы знаете нас, народа Хога. Выпивка есть, пьющие есть, пора приниматься за дело. Пододвинув под Кэти галантно стул, он уселся на свой и как подобает истинному джентльмену, сотворил бокалы и разлил вино.- За что пить будем?