ПРОЛОГ:
Хор:
Две равно уважаемых семьи
В Вероне, где встречают нас событья,
Ведут междоусобные бои
И не хотят унять кровопролитья.
Друг друга любят дети главарей,
Но им судьба подстраивает козни,
И гибель их у гробовых дверей
Кладет конец непримиримой розни.
Верона. Площадь.
Входят Самсон и Грегорио, слуги Капулетти, с мечами и щитами.
Самсон:
Грегорио, уговор: перед ними не срамиться.
Грегорио:
Что ты! Наоборот. Кого ни встречу, сам осрамлю.
Самсон:
Зададим им баню!
Грегорио:
Самим бы выйти сухими из воды.
Самсон:
Я скор на руку, как раскипячусь.
Грегорио:
Раскипятить-то тебя - не скорое дело.
Самсон:
При виде монтекковских шавок, я вскипаю, как кипяток.
Грегорио:
Кипеть - уйдешь. Вскипишь - и наутек, как молоко. А смелый упрется - не
сдвинуть.
Самсон:
Перед шавками из дома Монтекки я упрусь - не сдвинуть. Всех сотру в
порошок: и молодцов и девок.
Грегорио:
Подумаешь, какой ураган!
Самсон:
Всех до одного. Молодцов в сторону, а девок по углам и в щель.
Грегорио:
Ссора-то ведь господская и между мужской прислугой.
Самсон:
Все равно. Слажу с мужской, примусь за женскую. Всем покажу свою силу.
Грегорио:
И бедным девочкам?
Самсон:
Пока хватит мочи, и девочкам. Я, слава богу, кусок мяса не малый.
Грегорио:
Хорошо, что ты не рыба, а то был бы ты соленой трескою. Скорей, где
твой меч? Вон двое монтекковских.
Самсон:
Готово, меч вынут. Задери их. Я тебя не оставлю.
Грегорио:
Это еще что за разговор? Как! Струсить и показать пятки?
Самсон:
Обо мне не беспокойся.
Грегорио:
Есть о ком беспокоиться!
Самсон:
Выведем их из себя. Если они начнут драку первыми, закон будет на нашей
стороне.
Грегорио:
Я скорчу злое лицо, когда пройду мимо. Посмотрим, что они сделают.
Самсон:
Я буду грызть ноготь по их адресу. Они будут опозорены, если смолчат.
Входят Абрам и Балтазар.
Абрам:
Не на наш ли счет вы грызете ноготь, сэр?
Самсон:
Грызу ноготь, сэр.
Абрам:
Не на наш ли счет вы грызете ноготь, сэр?
Самсон: вполголоса Грегорио
Если это подтвердить, закон на нашей стороне?
Грегорио: вполголоса Самсону
Ни в коем случае.
Самсон:
Нет, я грызу ноготь не на ваш счет, сэр. А грызу, говорю, ноготь, сэр.
Грегорио:
Вы набиваетесь на драку, сэр?
Абрам:
Я, сэр? Нет, сэр.
Самсон:
Если набиваетесь, я к вашим услугам. Я проживаю у господ ничуть не хуже
ваших.
Абрам:
Но и не у лучших.
Грегорио: в сторону, Самсону, заметив вдали Тибальта
Говори - у лучших. Вон один из хозяйской родни.
Самсон:
У лучших, сэр.
Абрам:
Вы лжете!
Входит Бенволио.
Самсон:
Деритесь, если вы мужчины! Грегорио, покажи-ка им свой молодецкий удар.
Дерутся.
Бенволио:
Оружье прочь - и мигом по местам!
Не знаете, что делаете, дурни.
Выбивает у них мечи из рук.
Входит Тибальт.
Тибальт:
Как, ты сцепился с этим мужичьем?
Вот смерть твоя - оборотись, Бенволио!
Бенволио:
Хочу их помирить. Вложи свой меч,
Или давай их сообща разнимем.
Тибальт:
Мне ненавистен мир и слово "мир",
Как ненавистен ты и все Монтекки.
Постой же, трус!
Дерутся.
Входят приверженцы обоих домов
и присоединяются к дерущимся; затем горожане
с дубинками и алебардами.
Первый горожанин
Сюда с дубьем и кольями! Лупи!
Долой Монтекки вместе с Капулетти!
Входят Капулетти в халате и леди Капулетти.
Капулетти:
Что тут за шум? Где меч мой боевой?
Леди Капулетти
Костыль ему! Меча недоставало!
Капулетти:
Подать мне меч! Монтекки - на дворе
И на меня свое оружье поднял.
Входят Монтекки и леди Монтекки.
Монтекки:
Ты, Капулетти, плут! Пусти, жена!
Леди Монтекки
К дерущимся не дам ступить ни шагу!
Входит князь со свитой.
Князь:
Изменники, убийцы тишины,
Грязнящие железо братской кровью!
Не люди, а подобия зверей,
Гасящие пожар смертельной розни
Струями красной жидкости из жил!
Кому я говорю? Под страхом пыток
Бросайте шпаги из бесславных рук
И выслушайте княжескую волю.
Три раза под влияньем вздорных слов
Вы оба, Капулетти и Монтекки,
Резней смущали уличный покой.
Сняв мантии, советники Вероны
Сжимали трижды в старческих руках
От ветхости тупые алебарды,
Решая тяжбу дряхлой старины.
И если вы хоть раз столкнетесь снова,
Вы жизнью мне заплатите за все.
На этот раз пусть люди разойдутся.
Вы, Капулетти, следуйте за мной,
А вас я жду, Монтекки, в Виллафранке
По делу этому в теченье дня.
Итак, под страхом смерти - разойдитесь!
Все уходят, кроме Монтекки, леди Монтекки и Бенволио.
Монтекки:
Кто сызнова затеял этот спор?
Скажи, племянник, ты ведь был при этом?
Бенволио:
Я нашу дворню с челядью врага
Уже застал в разгаре рукопашной.
Едва я стал их разнимать, как вдруг
Неистовый Тибальт вбежал со шпагой
И ею стал махать над головой.
Он вызывал меня на бой, а ветер
Насмешливо свистел ему в ответ.
Пока чередовали мы удары,
С толпой людей, сбежавшихся на зов,
Явился князь и рознял драчунов.
Леди Монтекки
А где Ромео? Виделись вы с ним?
Он не был тут? Он правда невредим?
Бенволио:
Сударыня, за час пред тем, как солнце
Окно востока золотом зажгло,
Я в беспокойстве вышел на прогулку.
Пересекая рощу сикомор,
У западных ворот я натолкнулся
На сына вашего. Он там гулял
В такую рань. Я зашагал вдогонку.
Узнав меня, он скрылся в глубине,
И так как он искал уединенья,
То я его оставил одного.
Монтекки:
Его там часто по утрам видали.
Он бродит и росистый пар лугов
Парами слез и дымкой вздохов множит.
Однако, только солнце распахнет
Постельный полог в спальне у Авроры,
Мой сын угрюмо тащится домой,
Кидается в свой потаенный угол
И занавесками средь бела дня
Заводит в нем искусственную полночь.
Откуда этот неотступный мрак?
Хочу понять и не пойму никак.
Бенволио:
Вы знаете причину, милый дядя?
Монтекки:
Не ведаю и не могу узнать.
Бенволио:
С расспросами к нему вы обращались?
Монтекки:
А как же! Я и лучшие друзья.
Но он непроницаем для расспросов
И отовсюду так же защищен,
Как червяком прокушенная почка,
Которая не выгонит листа
И солнцу не откроет сердцевины.
Ты спрашиваешь, знаю ль я причину?
Когда б я знал печали этой суть,
Я б излечил больного чем-нибудь.
Входит Ромео.
Бенволио:
А вот и он. Вы здесь как бы случайно.
Увидите, я доберусь до тайны.
Монтекки:
Пойдем жена. Оставим их вдвоем,
Как исповедника с духовником.
Монтекки и леди Монтекки уходят.
Бенволио:
Ромео, с добрым утром!
Ромео:
Разве утро?
Бенволио:
Десятый час.
Ромео:
Как долог час тоски!
Что это, не отец мой удалился?
Бенволио:
Да, твой отец. Какая же тоска
Тебе часы, Ромео, удлиняет?
Ромео:
Тоска о том, кто б мог их сократить.
Бенволио:
Ты по любви тоскуешь?
Ромео:
Нет.
Бенволио:
Ты любишь?
Ромео:
Да, и томлюсь тоскою по любви.
Бенволио:
О, эта кроткая на вид любовь
Как на поверку зла, неумолима!
Ромео:
Как сразу, несмотря на слепоту,
Находит уязвимую пяту! -
Где мы обедать будем? - Сколько крови!
Не говори о свалке. Я слыхал.
И ненависть мучительна и нежность.
И ненависть и нежность - тот же пыл
Слепых, из ничего возникших сил,
Пустая тягость, тяжкая забава,
Нестройное собранье стройных форм,
Холодный жар, смертельное здоровье,
Бессонный сон, который глубже сна.
Вот какова, и хуже льда и камня,
Моя любовь, которая тяжка мне.
Ты не смеешься?
Бенволио:
Нет, скорее плачу.
Ромео:
О чем, дружок?
Бенволио:
В ответ слезам твоим.
Ромео:
Какое зло мы добротой творим!
С меня и собственной тоски довольно,
А ты участьем делаешь мне больно.
Заботами своими обо мне
Мою печаль ты растравил вдвойне.
Что есть любовь? Безумье от угара.
Игра огнем, ведущая к пожару.
Воспламенившееся море слез,
Раздумье - необдуманности ради,
Смешенье яда и противоядья.
Прощай, дружок.
Бенволио:
Постой, ты слишком скор.
Пойду и я, но кончим разговор.
Ромео:
Я потерял себя, и я не тут.
Ромео нет, Ромео не найдут.
Бенволио:
Нет, не шутя скажи: кого ты любишь?
Ромео:
А разве шутки были до сих пор?
Бенволио:
Конечно, нет. Но кто она, без шуток?
Ромео:
Скажи больному у его одра,
Что не на шутку умирать пора.
Она не в шутку женщина, приятель.
Бенволио:
Я так и знал, и бью не в бровь, а в глаз.
Ромео:
Лихой стрелок, но дева не про нас.
Бенволио:
Чем лучше цель, тем целимся мы метче.
Ромео:
Сюда неприложимы эти речи.
У ней душа Дианы, Купидон
Не страшен девственнице и смешон.
Она не сдастся на умильность взора
Ни за какие золотые горы.
Красавица, она свой мир красот
Нетронутым в могилу унесет.
Бенволио:
А что, она дала обет безбрачья?
Ромео:
Увы, дала и справится с задачей.
От этой девы и ее поста
Останется в потомстве пустота.
Она такая строгая святая,
Что я надежд на счастье не питаю,
Ей в праведности жить, а мне конец:
Я не жилец на свете, я мертвец.
Бенволио:
Советую, брось помыслы о ней.
Ромео:
Так посоветуй, как мне бросить думать.
Бенволио:
Дай волю и простор своим глазам -
Другими полюбуйся.
Ромео:
Это способ
Признать за ней тем больше совершенств.
В разрезах черных масок с большей силой
Сверкают лица женщин белизной.
Ослепший вечно помнит драгоценность
Утраченного зренья. А в чертах
Красавиц я прочту напоминанье
О той, кто без сравненья лучше всех.
Забвенью все же я не научился.
Бенволио:
Я научу, как ты бы ни крепился.
Уходят.
