Слезы кончились слишком уж быстро. Слишком быстро. Нора была не готова к тому, что бы начать размышляет трезво. Да и черные дорожки туши на щеках.
Она вздохнула, может даже чуть-чуть более театрально, чем оно того требовалось, но в этом не было ее вины. Театральность всех ее движений - как природный механизм защиты девушки. Вообще, ее коронным трюком всегда было падение в обморок - самое полезное движение. Во-первых, ты лежишь и не паришься. Когда ты в сознании надо думать, как сложить руки, как правильно повернуться голову и какое выражение лица должно подойти именно к данной ситуации. А во-вторых, ты можешь услышать очень много того, что не предназначалось для твоих ушей, но что может тебе помочь.
Сейчас театральный обморок был бы очень глупым и - главное - бессмысленным ходом.
Так вот, вздохнув и подняв голову, она увидела Кира, сидящего прямо перед Райн на кровати.
- Ты-то со мной. Но ты ведь ребенок. И Конрад ребенок. И та девочка, она тоже ребенок. А я тут одна взрослая. И я не имею ни малейшего понятия, кто такая Амбридж. Вообще не знаю, понимаешь? - голос снова дрогнул. - Я не представляю, куда нам надо идти.
Нора отвела глаза от лица Кира и стала смотреть на маленькую трещенку на подоконнике. В учительской такая же трещина. Точно такая же. Такая же.
- Знаешь, что мы сделаем? - она посмотрела на Кира при этом вытирая тыльной стороной рукава пиджака слезы с щек. Голос стал твердым, уверенным. Историка прошла. Эмоции ушли, теперь только холодный разум... Ну, и немного очень странной пустоты внутри. - мы сейчас дождемся лекаря... Или как его там называют. Не важно. В общем, мы дождемся того, кто будет следить за состоянием Кона, когда мы уйдем. Мы уйдем в сторону учительской. Мы найдем там учителей. Должны же быть в учительской учителя? Иначе она бы так не называлась, да ведь? В общем, мы там найдем кого-нибудь, кто знает - где Амбридж. И расскажем им всю историю... Ну, кроме Дежель. О ней мы не станем рассказывать. Пока. Потом мы отправимся на поимки Эмили. Спасем ее и все-все будет хорошо. Да ведь?

Это было тяжело. Жить было тяжело. Тяжело просыпаться каждый день рано утром в чужой комнате, в потайной комнате, пока туда никто не приходил прятаться, в гроте, наконец, наложив на себя согревающие чары. Тяжело было натягивать каждый день на себя беспечную улыбку или холодную аристократичную маску, говорить Полу и Лео, что всё хорошо, а потом гулять по школе и парку, что бы не встретиться ни с кем из друзей, а иногда сидеть на крыше какой-нибудь башни. Но в одиночестве было ещё тяжелее, в голову лезли мысли о сестре и Эмили, которым досталась из-за неё. Причем Деж не просто досталось, её убили! Нет, Рия ни в чем не винила Пола, что-то произошло в тот день, что-то, что заставило её простить его и не показывать свои  эмоции. Холод и лживое веселье, что же может быть лучше? А ещё был филин, который просто был рядом. Как же девушка успела полюбить его за эти десять дней! Красивая и умная птица искала пустые классы, крыши, поляны, а потом летела перед хозяйкой и показывала маршрут! А потом, вечером, после полуночи приходилось искать себе на ночь убежище, чтобы рано утром его покинуть. И в итоге, отдыхая всего пять - шесть часов в сутки, Рия пришла к выводу, что надо осваивать какие-нибудь косметические заклинания, ибо никто не должен видеть её состояние! Заклинания были найдены.
Первое время после гибели Деж, приходилось вставать между Тиббетом и Блейном живой стеной, не давая им даже шанса на дуэль, потом их стычки медленно сошли на нет. Это было трудно, но взяв себя в руки, и запретив себе давать волю эмоциям, Рия справлялась. От брата боль было сложно скрыть, кажется, он даже что-то замечал, но Ноэль с ловкостью уходила от беседы боясь разрыдаться, и вскоре всё попытки поговорить сошли на нет. Рия радовалась, что Кон по каким-то причинам ограничил общение со всеми на несколько фраз в день. Однако в душу медленно лезли не самые приятные подозрения, но девушка их отгоняла. А теперь всё чаще приходило чувство вины, ведь не покинь она Хогвартс, всё могло быть по-другому, совсем всё! Ей понимаешь ли лучшей жизни захотелось! Потерпела бы, не маленькая. И вот теперь Рия расплачивалась, пряча боль под маской равнодушия, и рыдая по ночам, если никого не было рядом.
А примерно пять дней назад, когда Карп нашёл очередной кабинет, Ноэль решила, что надо справляться со своей слабостью и бесхребетностью, а именно вспомнить хоть какие-то заклинания. Она начала тренировки, скитаясь по классам, сторонясь все и вся. И вскоре девушка смогла победить себя, справилась с желанием опускать руки и без сил падать на пол в истерике. Вот, почему? Почему никто из них не умел читать мысли и не  мог узнать о её состоянии сам? Хотя, с другой стороны это было плохо, очень. Внутренний мир всех людей очень сложен.
А сегодня был не обычный день, Рия впервые решила пойти в потайную комнату, чтобы узнать бывает ли там кто-нибудь с раннего утра до позднего вечера, или это место полностью безопасное. Она отправила филина полетать и в нерешительность остановилась у картины. Несколько секунд колебалась, а потом назвала пароль и толкнула картину, которая неохотно поддалась, открывая проход.
Потайная комната напоминала зал для поединков, с большим количеством мишеней, а посреди него, спиной к Рие стоял парень. Ноэль сразу узнала его - Кон, братик, единственный родственник, не считая его родителей. Рия с нежностью посмотрела на его затылок и спину, а потом вздрогнула, увидев шрамы. Боги, неужели это Амбридж сделала с ним? Это розовое бессовестное создание? Ноэль тихо вошла в зал, картина медленно вернулась на место, за её спиной. Потом ещё с секунду девушка смотрела на брата, чувствуя, что уже просто невозможно молчать и бездействовать, хотелось подойти, обнять его за плечи, а ещё лучше заставить его залечить шрамы, но что-то останавливало. Наверно, чувство вины перед ним.
Очередное заклинание сорвалось с палочки парня и врезалось в мишень, уничтожая три за раз. Рия бесшумно  подбежала к нему со спины, не думая о том, знает ли он о её присутствии или нет, и что её могут шарахнуть заклинанием от неожиданности. Ноэль подбежала к нему обняла со спины, чувствуя, что с каждой секундой становится всё слабее и слабее.
- Кон, братец, послушай - Начала она срывающимся шепотом, - Дорогой, я знаю, я понимаю, что виновата перед тобой перед всеми. Умоляю, прости меня, я столько горя принесла, я не должна была начинать бороться с ними, прибегая к чужой помощи. - Медленно накатывала истерика, Рия прижалась лбом к спине брата, глубоко вздохнула, и комок отступил от горла.