Скорпиус проснулся, чувствуя себя ужасно. Открывать глаза он пока не спешил. Парень лежал ничком, прислушиваясь к тишине. Совершенно один.Прошло немного времени - а может быть, никакого времени не проходило, - и он понял что он существует. Теперь оставалось выяснить, в каком он мире - настоящем или загробном? Открыв глаза Малфой узнал очертания больничного крыла. Да, это определенно было больничное крыло. Но вот как он сюда попал? Скорпиус вспомнил как он шел вместе с Кристиной Аллен. Теперь ему было и это понятно. Прислушавшись к себе он понял, что никаких особых мук не испытывает. Значит прошло не очень много времени. Если бы я отказался от дуэли... Все могло бы быть иначе... Пофиг, что смеялись бы... По лицу парня покатились слёзы и он всхлипнул. Он понял что проиграл. Ему больше никогда не завладеть Кристиной. Не за чем стало жить. Но парень понимал, что со временем все забудется. Но как долго это "со временем" будет длиться? Может быстро, а может - бесконечно...

Кристина шла очень медленно. Меньше всего ей хотелось подходить к больничному крылу. Ей не нравился запах зелий, что вылечивали. Лучше подземелья, чем больничное крыло. Она прошла за Диего. Медсестра сидела еще там. Ну надо же. Скорпиус тихо лежал с закрытыми глазами. Наконец-то Джонс начал проделывать всю операцию спасения. Тина только стояла в стороночке и смотрела на все это. И чем это я помочь должна? Поле прочтения заклятия, парень повалился на соседнюю койку.
- Поцелуй... его...
Девушка взглянула на него с видом "за тобой должок". На самом деле никакого долга не было. Именно из-за нее Скорпиус и в таком состоянии. Почти из-за нее. Еще из-за своей упертости. Ничего говорить не хотелось. Тем более, подошла медсестра. Ну ведь ничего плохого не будет от поцелуя. Она вздохнула и подошла к койке, на которой лежал Скорпиус. Вздохнула и чуть склонилась над ним. Несколько прядей, оставленных свисать, так же склонились к нему. Кристи поднесла свои губы к его и коснулась их. После чего отошла и села рядом с Диего. Смотрела на то, оставит ли это какой-нибудь результат.

Диего увидел, как Кристина поцеловала Скорпиуса. Не подействует... К счастью, Малфой реально открыл глаза и Джонс слабо улыбнулся.
- Ты проспал... - начал Джонс, - пару минут... - глубокий вдох, - я... тебя спас... Более-менее отдышавшись Диего свесил ноги и попытался подняться. Когда ему это удалось он взял очередную порцию зелья у медсестры и посмотрел на своих друзей:
- Извините, мне пора, - сказал он им, - до встрече на балу.
Юноша пошел к выходу изредка остананвливаясь, но держась твердо. Хоть бы дойти до комнаты...
»»»Комната мальчиков

Медсестра уходить не собиралась. Видимо хотела что-то сказать.
- Мне очень жаль, что состоялась эта дуэль. Извини. Я не думала, что последует после моего ответа.
- Ничего, - успокоил её Скорпиус и повернулся к медсестре, - Эм..? - начал было он, но медсестра не дала ему договорить.
- Если тебе так хочеться, можешь идти но что б завтра был тут, ясно? Тебя еще обследовать надо, - заявила она, явно не доверяя таки врачам, как Диего.
- Ты с Десивером идешь на бал? - спросил Малфой. Он понимал, что скорее всего Кристина ответит "да", но надо было уточнить. Вдруг его исключили?

Скорпиуса удивила весть о том, что девушка не идет с Десивером, но думать над причиной - пустая трата времени. Парень закусил губу, стараясь сказать свое предложение как можно короче, и что бы не возникло лишних вопросов.
- Тогда мое предложение в силе? - Спросил он напрямую, - Ты пойдешь со мной на бал?
Малфой смотрел на Кристину, ожидая что она скажет "да", но ведь она могла сказать "нет". Могла... В том то и дело, что "могла"... Но Малфой ожидал, услышать согласие...

Скорпиус был на седьмом небе от счастья... Кристина согласилась. Малфой хотел было сесть, но вдруг ему пришел в голову вопрос - в чем он одет? Не успел он об этом подумать, как пришла медсестра с одеждой Скорпа. Она дала ему одежду и закрыла занавеской его койку, от глаз Кристины. Скорпиус сел. Оказывается, он был в одной из многочисленной пижамы, для больных. Сняв её он переоделся в свою обычную мантию. Заправив постель он сложил пижаму аккуратно, и положил сверху. Отдернув занавесь он улыбнулся девушке.
- Можем прогуляться, - глянув на платье он добавил: - если ты не против.

Малфой прокручивал в голове варианты. Не подходит..Не подходит... О! Наконец он остановился на Астрономической башни. А что? Он задумчиво скользнул взглядом по платью девушки.
- М-м, как тебе Астрономическая башня? - По-моему, весьма романтично... - кажется мы хотели поговорить... о моих чувствах к тебе...
Говорить напрямую такое - очень трудно. Хотя Скорпиус часто бывает прямолинеен, такое он никогда не говорил. Это был первый раз...
--->>Астрономическая башня

Отредактировано Скорпиус Малфой (2010-05-05 21:56:51)

--->>Больничное крыло. Комната приема

Едва заметная дрожь, что прошла по телу медика, когда рука парня легла на его плечо, только повеселила Малькольма. И эта автоматическая фраза словно со старой, давно заезженной пленки. Игра приобретала довольно интересный оборот. И, о да, конечно же Мальк знал об отдельных палатах, все же не первый год учиться в этой школе. Но надо же было построить из себя волка в овечьей шкуре, дабы еще сильнее разогреть к себе интерес у этого мужчины.
Ой, доиграешься ты когда-нибудь, парень, - сам себя отчитывал Бэддок. Уже не в первый раз, отнюдь не в последний. - А вдруг он маньяк-садист? Черт, а то мне прям садисты не попадались! С одним я, напрмиер, живу, - шрамы неприятно закололо, но неприятные ощущения пропали, стоило ладони медика лечь на спину. Одарив мужчину полуулыбкой, по привычке не задерживая взгляд на глазах, Мальк вышел из кабинета вперед, поведя бедрами, якобы обходя лужицу на полу.
Подождав, пока мужчина покинет кабинет, с самым невозмутимым видом ждет куда идти, словно впервые очутился в этом месте. Не отставая, но и не обгоняя парень легкой походкой идет рядом с новым медиком, кидая на него оценивающие взгляды из-под густой челки. И с каждым разом эта игра все больше и больше привлекала юный ум Бэддока-младшего. Оставалось понять, каким он должен выглядеть в глазах этого новенького, чтобы окончательно счить его с толку, разбив все стереотипы.
Я сделаю так, что Вы не забудете меня, мистер, - скрывая улыбку под холодной маской, решил для себя брюнет. И какие бы мысли не были у него в голове, внешне он оставался спокоен.
И пусть множество мыслей и действий было обдумано и сделано, однако путь не занял много времени, даже минуты не прошло, когда перед Малькольмом отворилась дверь в палату мальчиков, что до сих пор пустовала.
Ну правильно, квиддича же еще не было, - логической заключение, на которое так и хотелось ответить "Спасибо, Кэп".
Малькольм сразу же опустился на одну из кроватей и откинулся чуть назад, оперевшись на поставленные за спину на кровать руки. Словно греясь в лучах солнца, подставил свою бледную кожу под искуственный свет. В следующую секунду Малькольм уже резко опустил голову и пристально посмотрел в черные, словно омуты глаза.
- Мое имя Малькольм Бэддок, - представился он. - Как зовут Вас?
Холодом в голосе, которым все это было сказано, можно было, наверное, заморозить Африку. Именно поэтому Мальк не отрываясь смотрел на лицо нового сотрудника Гаррвардса, ловя каждое движение, каждую эмоцию. Все же людей Мальк умел разгадывать, смотря им в глаза. Молчаливые годы в тени других научили и не такому.

Дверь захлопнулась с каким-то безнадежным звуком, давая понять, что путей назад нет. Однако ни один мускул не дрогнул на бледном лице юноши, высказывая свое полное безразличие к происходящему.
Испугал кота сосиской, - мысленно откомментировал Мальк.
- Единственная моя жалоба, Дитрих, - имя произнесено с легким придыханием. Малькольм остановился, не закончив фразу и облизнул губы, словно пробуя имя на вкус и только затем продолжил. - Моя единственная жалоба - это скука в этом месте. Ну, и периодические головные боли, если уж по Вашей профессии.
На бледных губах появилась нахальная усмешка.
Игра еще не закончена, Дитрих, - мысленно отметил парень. - В конце концов, вряд ли мисс Поттер ушла слишком далеко, а кричать я умею громко...
Конечно, Малькольм сам понимал, что если бы собирался кричать, то не предложил бы уединиться, не позволил бы закрыть дверь за своей спиной, отскочил подальше, когда этот новый сотрудник школы почти вплотную приблизился к кровати, на которой полусидел полулежал вангловец. И даже самый пресловутый жест, как распускание волос, в этой атмосфере выглядит либо притягательно, либо пугающе. Бэддоке не так легко испугать, поэтому он невольно залюбовался, как темные пряди, получив свободу, рассыпались по плечам и скрыли часть лица мужчины, словно щит от внешнего мира и любителй смотреть в глаза, ища там душу и ответы на вопросы.
Малькольм проводил взглядом докуренную Дитрихом сигарету и вопросительно приподнял бровь. Конечно, владельцам кабинетов можно было делать в них что угодно, но не при малолетних же студентах. Этот субъект все больше нравился парнишке, который уже предвкушал этот год и каждое свое посещение больничного крыла.
Интересно, чьи щеки чаще будет заливать краска в такие визиты? - смотря как солнце играет в волосах медика, подумал Мальк. И, в очередной раз выдав свое волнение, скользнул языком по холодному металлу, чтобы чуть отрезвить мысли, вернув их в нужное русло. - Ты же не хочешь испортить игру?
Малькольм сладко потянулся, словно только очнулся от долгого сна: выгнул спину, прикрыл глаза и тихонько промурлыкал от удовольствия. Затем расслабился и приоткрыл один глаз, посмотрев на мужчину.
- Почему-то я уверен, что Вы, Дитрих, сможете справится с обеими проблемами, - парню доставляло какое-то необычайное наслаждение звучание имени медика со своих губ. Несколько тихий, с едва заметной хрипотцой голос добавлял какую-то интимность в это простое обращение.

Какая-то тень брезгливости проскочила по лицу парня о способе развеселить окружающих полетом с Астрономической башни.
Фи, как пресно!
- Мне нет дела до веселья окружающих, - чуть нахмурил брови, но почти сразу же вернул лицу безэмоциональное выражение. - Вы новый человек, Дитрих, и пока не знаете как монотонно-скучно могут тянуться дни в этом богом забытом месте.
Чуть капризный тон избалованного ребенка. И пусть на самом деле это далеко не так, но все же актерских навыков Малькольму не занимать. А уж на таких маменькиных сынков на своем факультете он насмотрелся предостаточно, чтобы с мельчайшей точностью воспроизвести их интонацию, мимику и жесты. Вот и сейчас: чуть надутые губы, пара слез, что никогда не потекут по бледным щекам, в глазах, сжатое в тонких пальцах покрывало.
Не переиграй, - наставление для самого себя.
Слегка прохладные, как у любого курильщика, пальцы коснулись лица парня, заставив его прикрыть глаза, чтобы в полной мере ощутить прикосновения. Но все же не стоит создавать о себе впечатление как о маленькой нимфеточке, что уже готова раздвинуть ножки только от одного испепеляющего взгляда глаз чернее самой темной ночи. Малькольм спокойно встретился взглядом с мужчиной.
- Дитрих, кто здесь доктор, Вы или я? - прохладный голос, манерно растянутые слова, выражающие смертельную скуку. - Вам должно быть лучше известно лучшее лекарство от головной боли...
Бэддок понизил голос в конце фразы, как бы давай простор для фантазии молодому мужчине, у котрого мысли уже явно вертелись только в одном направлении. Нужном направлении, надо заметить.
Конечно, у него больше карт в рукаве, нежели у меня, у меня на руках только блеф, но все же и с мелочевкой можно выйти победителем, главное убедить соперника, что у тебя только козыря...

Малькольм только этого и ждал, чтобы у новенького дяденьки немного сорвало крышу. Конечно же, желательно на хамство и совершенно нелестные факты о дальнейшем развитии биографии парня. Смотря, как медик достал сигареты, Мальк перестал строить из себя и папенькиного сынка, и правильного пофигиста. Он просто достал из кармана сигареты и, отправив одну в рот, прикурил от кончика волшебной палочки. Поза не потеряла своей привлекательности, разве что в длинных пальцах появилась тонкая никотиновая палочка, что убивает в каждом лошадь. Из тонких бледных губ выдыхается дым,что окутывает лицо, создавай слегка странную завесу вокруг парня.
И тут прозвучала последняя фраза.
Он думает, что я испугаюсь? - Бэддок едва не поперхнулся дымом, чего не было даже во время его первой попытке закурить.
Кабинет наполнил смех. Малькольм в кое-то веки смеялся от души. Только вот светлого и доброго в этом было мало. Скорее уж весь яд и презрение, что он мог высказать в адрес этой липовой угрозы вылилось в этом безудержном смехе. Кое-как взяв себя в руки, Мальк сделал очередную затяжку и выдохнул дым в сторону профессора.
- Вы хотели испугать меня, Дитрих? - тихий шепот, который однако въедается в самые глубины мозга, гулко отдаваясь внутри. - Что Вы знаете о боли? - пуговицы белоснежной рубашки поочередно оказались все расстегнуты свободной от сигареты рукой. - И правда, Вы ведь ничего обо мне не знаете, - легка ткань соскользнула с плеч.
Больше чем уверен, что он подумает, что я его соблазняю, - с усмешкой отметил Мальк, представляя как со стороны выглядит его импровизированный стриптиз.
Парень медленно поднялся с кровати и вновь потянулся, зажав сигарету в зубах, совершенно не заботясь, что пепел падает на зеркально начищенный пол палаты. Бэддок медленно повернулся спиной, давай обзор на три уродливых шрама, что пересекали его спину от плеча до поясницы.
- Вот это была боль, - совершенно равнодушно, словно речь идет о погоде за окном. - Прич ем не столько физическая, сколько моральная.
Мальк резко повернулся и подошел к Дитриху, остановившись всего в паре миллиметров от него. Затяжка, задерживает дым в себе. Без всякого предупреждения Малькольм прижался своими губами к губам мужчины, раздвинул их языком и выдохнул дым ему в рот. Не такой сладкий и ароматный. Горький и крепкий. Так же с беспристрастным лицом отстранился.
- Кажется, Вы хотели напоить меня таблетками и выпроводить отсюда, - совершенно равнодушно. - Ваше решение, - Малькольм протянул руку, ождая когда в них опустятся обещанные медикаменты.

Неожиданно? Совсем нет. Оказаться уложенным на лопатки на довольно таки неудобной кушетке, коими изобилует каждый уважающий себя мед.пункт. Но это еще удобно. Ведь так? Ты и не в таких положениях оказывался за свою недлинную жизнь благодаря многоуважаемому родителю. К тому же, что больше всего поражало, Дитрих словно ждал разрешения, коим являлся этот невинный цыганский поцелуй.
Конечно, в твоих силах все это разорвать, более чем на сто процентов ты уверен, что никакого давления и принуждения не будет. И стоит прийти в следующий раз и получить желаемое. Но, черт, ты хочешь этого! Именно поэтому так изогнул спину и запрокинул голову, открывая шею для ласк этих губ. И если ты вдруг посмеешь прервать эти моменты, то твое тело, а уж тем более мысли не простят этого.
А как же Николе? - слабая мысль на задворках сознания. - Она знала на что идет, соглашаясь быть со мной...
Тонкие пальцы комкают черную ткань футболки, резко контрастирую с ней своей неестественной бледностью. Бесцветные губы чуть приоткрываются ловя глоток воздуха, а затем и губы мужчины, чтобы еще пока что слегка сбивчивым поцелуем высказать всю благодарность, ибо все слова в этой ситуации окажутся лишними. Поцелуй. Всего лишь проба. Он меняется от приторно-нежного, до нахально-страстного, проверяя реакцию, как больше нравится медику, чтобы наслаждение от происходящего получали оба. Волнуют ли тебя чувства мужчины? Скорее нет, просто он должен будет быть благодарен за твою внимательность. Зачем тебе благодарность? Чтобы он в отместку захотел понять ТВОИ желания. Чего ты хочешь? А ты сам пока не понимаешь. Его губы, руки, ласкающие податливое тело, что с охотой отвечает на все ласки. Слишком привык подчиняться даже в этой простой игре, что можно было бы назвать чувствами, но лишь с большой фантазией или излишне розовыми очками. Просто услаждение собственной плоти и потакание столь редким желаниям отпрыска богатой семьи, что мало видел богатства для себя. Нет, ты совсем себя не жалеешь. Только крепче впиваешься поцелуем в чужие губы, словно ища на них зелье забвения от внешнего мира. Мысли? А их нет, они растворились под напором гормонов.

И зачем надо было одевать эту рубашку? - ленивая мысль, затуманенным взглядом наблюдая как умелые пальцы ловко расправляются с пуговицами. Чтож, так даже лучше, ничто не мешает в полной мере наслаждаться этими умелыми ласками, до которых тебе еще крайне далеко. До этого мастерства находить самые точные участки тела, прикосновения к которым заставляю закусывать губу, чтобы из груди не вырвался случайный стон. Но ведь все еще впереди, впереди годы, за которые не мало рук пройдутся по моему телу, - невеселая мысль, что сразу улетела на задворки сознания, дабы не портить столь приятный момент.
Зачем сдерживать стоны? Чтобы не показать, что еще умеешь чувствовать, что еще не окончательно стал марионеткой чужих наслаждений. А может случайное имя, вырвавшееся в порыве страсти? Совсем нет, у тебя не такого имени, которое бы ты повторял перед сном и едва только робкие лучи солнца коснуться твоих глаз, прогоняя Морфея. Только все еще не оттаявшая маска безразличия и полового повиновения другому, что умело ласкает хрупкое мальчишечье тело. Но ты сам хотел этого, даже не ожидая того, что происходит сейчас.
Прикосновение к спине, к шрамам, заставляют тело содрогнуться, а на лице появиться выражению крайнего недовольства. Ласкам? Нет, собственному телу, отцу, что изуродовал его. Но все же послушно выгибаешь спину, приподнимаясь и прижимаясь к чужому, но такому необходимому сейчас телу. И холод отступает, не надолго, но покидает взгляд, прикрытый тонкой завесой чувственного наслаждения. И руки скользят под черную ткань футболки, чуть приподнимая ее, когда тонкие с короткими ноготками прочерчивают линию позвоночника, а губы вновь ищут зелье забвения в желанном поцелуе.
Словно мотылек к огню, что отделяется только тонким стеклом. Холодным стеклом скрытых чувств, почти позабытых. Впервые, неверно, ты не знаешь что делать, как ответить на эти умелые ласки, чтобы не ударить в грязь лицом, чтобы не показаться несмышленым первокурсником, впервые оказавшемся в руках взрослого мужчины. Поэтому пробуешь все, от неуверенного касания пальцами груди, в которой сердце стучит так же быстро как в твоей, до вольного прижимания своими бедрами к чужим.

И все же тихий, но оглушительный в повисшей тишине стон срывается с бледных губ. И как бы не банально это звучало, но с этим едва различимым возгласом наслаждение улетают и последние остатки самообладания. Он дразнит, а ты ведешься как вышеупомянутый первокурсник, словно собачка на поводке. Его, по первому впечатлению, совсем необдуманное касание, на самом деле вполне спланированное. И дрожь по всему телу от ощущения близости огня. Чувства? Только самые низменные такие как страсть, желание и грешная похоть. Но ведь не тебе задумываться о целомудрии. Именно поэтому до неприличия громко простонал, только под конец заглушил, словно захлебнулся собственным желанием.
И замираешь, невольно залюбовавшись плавными, но быстрыми движениями. траектория полета футболки совершенно не интересна. Гораздо притягательней вид, что она скрывала до сих пор. И эта неестественная бледность, более похожа на аристократичную, нежели твоя. Ты больше похож на больного человека, которого долго держали в подвале вдали от солнца. Словно вырезан из белого мрамора, только горячего. Словно статуя, только живая. И полностью разделяющая твои желания и планы на окончание этого знакомства. Уже и не ясно чего ты больше хотел: познакомиться или того, что происходило сейчас. Но мысли только мешают, отвлекая от ощущений. Ощущений этих губ на шее, этих рук, скользящих по спине к ягодицам. А твои пальцы невольно зарываются в волосы цвета воронового крыла, чьи шелковистые пряди ускользают словно песок, приятно лаская чувствительные пальцы.
А губы все ниже. И уже почти невозможно сдержать тихого вскрика, да и нет желания. Прошептать имя? Фи, как это пресно... Просить еще? Не останавливать? Никогда, ведь здесь ведущий он, а ты всего лишь ведомый, что должен с благодарностью получать то, что дают. А дальше все более дико, но вполне предсказуемо. Его губы на животе, а пальцы с той же ловкостью расправляются с застежками джинсов, стремясь избавить от ненужной детали одежды. Приподнимаешь бедра, чтобы ткань быстрее соскользнула с твоих ног. Стыд? Ни капельки, тебе нечего стыдиться, твое тело почти доведено до совершенства. Как сказал один из твоей жизни: "Лучшего в твоем возрасте добиться нельзя". А ты и не стараешься, делая все на автомате.
Горячее дыхание опаляет нежную кожу бедра, прикосновение щекой почти нежно. И слабая улыбка на едва не прокушенных в желании скрыть чувства губах. Едва ли не как шлюха раздвигаешь ноги и, приподнявшись на локтях, ловишь взгляд глаз, в бездну которых хочешь упасть, ища там отклик своим собственным чувствам и желаниям.