Сколько их было? Сколько было тех, кто провёл ночи здесь, в этой спальне, с ним или его сокурсниками? Много... Много девушек, чуть меньше парней. Сколько было тех, кто просыпался с лучами солнца вдвоём в одной кровати? Мало, очень мало. У Тео было правило - не позволять оставаться в своей постели до солнца. Если даже он засыпал с какой-то девушкой в обнимку, то неизменно будил ее в пять часов, едва только начинал заниматься рассвет, и выпроваживал, аргументируя свою невежливость обходом старост. Глупая традиция, но для него она имела огромное значение. В своей постели до утра он позволит остаться только двум девушкам: жене и ей. Герде. Кто сказал, что вторая и первая не одна и та же? Всё просто. Такие, как она редко выходят замуж. Да, Тед часто об этом задумывался. В последнее время слишком часто. Однако нельзя позволить себе такую роскошь - разделить ложе. Нет-нет-нет. Святое правило чистокровных семей «до свадьбы ни-ни» нарушали в Хогвартсе направо и налево, однако, на сколько знал Тео, никто не ставил для себя такие ограничительные рамки, как он. Знать, что никогда он не переспит с той, кого желает больше всего, и грезить только о ней... Больно, приятно. Он мазохист. Он чудовищный мазохист.
Как она вписывается в эту мужскую комнату, какой неотъемлемой деталью кажется эта хрупкая рыжая... Он забывает о своей ненависти, о их вражде, остаётся только та половина чувств, которой по идее он не должен давать волю. Никогда. Нигде. Ни за что. Но он позволяет себе эту неслыханную дерзость, он смотрит в ее глаза, не отрываясь, смотрит. Пытаясь заглянуть туда, где его никто не ждёт, пытаясь понять, что чувствует она. Шаг вперёд. Он любит, когда она ведёт себя как королева, но нельзя позволять королеве решать за короля. Пусть она целует его первой, но он не сразу отвечает на поцелуй. Он блаженно закрывает глаза, чувствуя как ее губы стараются раскрыть его, даёт ей пару секунд бесплодных попыток и открывается навстречу. Руки на плечах, как это стандартно, но совсем не так как всегда. Даже этот слабый женский жест, который всегда ассоциировался у Тео с поиском опоры, у нее выходит королевским. Легко подхватывает на руки хрупкое тело, чувствуя, как она обхватывает его бёдрами, несёт к кровати. Куснула его за губу. Как кот на солнце Тед жмурится от удовольствия, тянет секунды, не опуская Белль на кровать. Почти до крови, до сладкой щемящей боли длится нещадный укус. И снова мягкий, но страстный поцелуй.
Вдох. В унисон. Он зарывается лицом в рыжие локоны, чувствуя, как ее пальцы скользят по его волосам. Он не даёт пока волю рукам, он просто держит Белль, даёт ей опору. Опору, которая ей не нужна... Сквозь волосы, пахнущие терпкими духами и сигаретами, он целует шею, ему нравится, как мягкие локоны щекочут лицо, как губы касаются тёплой нежной кожи. Он не открывает глаза, но вновь вслепую ищет губы, губы, которые имеют странный вкус, вкус сигарет и чего-то еще... Неуловимого...
Нет, только не это... - проскальзывает в голове сумасшедшая мысль, когда он чувствует, как ее губы ускользают, теряются. Он чувствует себя так, словно вновь она растоптала его сердце, растоптала даже не взглянув на него. Не так быстро, - умоляет он про себя и прячет от нее глаза, чтоб не смогла понять, чтоб не смогла посмеяться еще громче. Но Тео на то и слизеринец, что быстро умеет взять себя в руки. Лишь пара секунд форы, и его глаза вновь такие же серые и ледяные, как и всегда. Он смело ловит взгляд столь же непроницаемых серо-голубых глаз и на секунду – лишь на секунду – ему кажется, что в них что-то не так. Не так как всегда.
Аккуратно, словно очень дорогую игрушку в детстве, он усаживает девушку на кровать и становится рядом на колени. Руки по обе стороны от нее, как будто пытается показать ей, что никуда не отпустит. Глупость. Если она захочет, то уйдёт сама. Но она берёт его руку, Тед удивлённо смотрит на то, как пальцы двух разных людей играют в свои игры. Непонятные, возможно, со стороны кажущиеся любовными, но друг для друга холодные. Он касается ее тонких пальчиков на каждом сантиметре, как будто пытается пальцами запомнить ее кожу.
Тихий голос, голос, который возвращает его вновь к реальности, как потеря ее губ минуту назад. Резко, возможно даже слишком резко, Тед опускает свою руку поверх руки Рейнсворт, нежно придавливает ее к мягкой кровати.
Тебе не дать мне то, чего я хочу. То, чего я хочу, слишком запутанно даже для меня…
-Шоколадную лягушку, - тихо отвечает он на ухо девушке, касаясь его губами. – И я готов отдать за нее пять галлеонов.
Тебе не сломать меня так просто, девочка Герда. В сказке сердце Кая растаяло лишь от твоих тёплых слёз. Так кто сказал, что сказки – выдумка?
Он вновь встаёт перед ней на колени. Она – его королева. Она – его слуга. Пусть сама позовёт его, пусть сама позволит ему продолжать игру. Тед был уверен, что сейчас она ее не прекратит, она еще не добилась того, чтобы Тео показал ей, как она ему нужна. Просто встать и уйти, хлопнув дверью, не в ее стиле. А если бы это было так, то никогда бы она не стала для него той, которая навсегда отвела себе уютный уголок в его сердце.
-Поцелуй меня, - почти шепотом просит Тед. Эта просьба только игра, вот когда она начнёт умолять ее по-настоящему – не словами, нет, слова – иллюзия – действиями, касаниями, поцелуями – тогда это будет уже опасно. Опасно для него. Возможно, получится сегодня не позволить себе потерять контроль над чувствами, хотя, возможно и то, что Герда вновь одержит верх. – Поцелуй, Герда. Попробуй растопить ледяное сердце мальчика Кая, ведь он так долго был в плену у снежных королев.
Он издевался, издевался больше над собой, чем над ней. Он играл с огнём. И эта игра сегодня была опасна как никогда.